Рецензируемая монография по праву посвящена памяти Татьяны Михайловны Николаевой, замечательного российского лингвиста, заложившего в своих работах основы современной фразовой акцентологии. Однако до сих пор проблема фразовой акцентуации не имеет исчерпывающего и общепризнанного решения ни в русской, ни в мировой интонологии. Это касается как фонетического, так и функционального аспекта данного просодического явления.

А. В. Павлова и Н. Д. Светозарова продолжают, развивают и углубляют идеи и результаты просодических исследований Т. М. Николаевой. В их монографии основным объектом анализа является наиболее сильное с точки зрения восприятия ударение во фразе, которое часто называют также главным фразовым ударением (ФУ). Авторы рассматривают ФУ в нескольких аспектах — фонетическом, функциональном и семантическом, создавая тем самым панорамную картину этого сложного компонента фразовой просодии и языковой системы в целом. Оригинальные концептуальные установки иллюстрируются многочисленными текстовыми примерами, лингвистическая интерпретация которых является результатом целого ряда работ, выполненных авторами ранее в анализируемой предметной области речевой просодии. В качестве примеров взяты сравнительно короткие предложения из русских письменных текстов СМИ, художественной литературы, НКРЯ, транскрипты диалогов из фильмов, видеозаписей, а также фразы, специально сконструированные авторами. По возможности использовались и озвученные примеры из Мультимедийного корпуса русского языка МУРКО.

Монография открывается обширным введением, в котором излагаются основные теоретические положения авторской концепции ФУ, описывается материал, методы исследования и структура книги. Основное содержание книги разделено на шесть глав. В каждой из первых четырех глав подробно рассматривается какой-то один из аспектов функционирования ФУ в устной речи, с подведением итогов в заключении к большинству глав. Все главы предваряются интересными и остроумными эпиграфами и содержат большое количество подразделов.

Главы 5 и 6 стоят в монографии несколько особняком и по тематике, и по размеру. Значительную часть главы 6 и книги в целом занимает «Словарь интонационной омонимии» (110 с.). Завершается монография небольшим заключением, в котором содержится краткое обобщение изложенного в ней материала. Библиографический раздел книги включает список из 14 словарей, использованных в работе, и впечатляющий перечень литературных источников (261 наименование).

Даже из приведенного выше весьма беглого описания структуры рецензируемой книги видно, что монография А. В. Павловой и Н. Д. Светозаровой представляет собой фундаментальное научное исследование русской фразовой просодии, которое имеет большое значение не только для русистики, но и для общей фонетики, интонологии и функциональной лингвистики. Несколько странно, что книга позиционируется только как учебное издание.

Перейдем теперь к более подробному рассмотрению отдельных разделов монографии, высказывая попутно свои соображения относительно некоторых, дискуссионных, на наш взгляд, решений, предлагаемых авторами.

Во введении, как уже было сказано выше, излагаются основные теоретические положения, определяющие авторское понимание феномена ФУ, описывается материал, методы исследования и структура книги. Изложение начинается с уточнения природы ФУ и соответствующего термина. В его трактовке авторы монографии отходят от концепции Т. М. Николаевой, которая различает ФУ (фразовое ударение) как собственно фонетическое явление с организующей и делимитативной функцией маркера завершения фразы и АВ (акцентное выделение) с различными коммуникативно-смысловыми функциями. По мнению авторов, обобщение разных, гетерогенных «смыслов» АВ в единую категорию смыслов ог о акцент а и «противопоставление их фразовому ударению имеет не больше оснований, чем имеется оснований для того, чтобы все типы наиболее сильных фразовых акцентов рассматривать в рамках единой категории» (с. 9), для обозначения которой предлагается использовать общий термин «фразовое ударение». Это решение представляется нам все-таки весьма спорным, и не только потому, что противоречит традиционному пониманию, но также и потому, что затушевывает базовые функциональные и фонетические различия между обсуждаемыми средствами просодического фразового выделения (prominence means). ФУ, по нашему мнению, является аналогом словесного ударения на более высоком супрасегментном уровне, наследуя от первого как средства выражения, так и связь с ритмофонетической организацией фразы. В традиционной трактовке функция ФУ — это, прежде всего, интеграция словесных единиц линейно порождаемого текста в фонетически организованные просодические составляющие (синтагмы и фразы), которые являются результатом просодического членения, контролируемого синтаксисом и смыслом произносимого текста. В плане выражения ФУ во многих языках маркирует конец отделяемой составляющей, выполняя делимитативную функцию, типичную для языков с фиксированным словесным ударением. При этом длительность используется во многих языках, в частности в русском, как наиболее весомый акустический параметр для выделения кульминативной вершины (ядерного слога или слова) просодической составляющей, с возможной количественной редукцией и ослаблением выделенности остальных ее элементов.

Многие общие черты ударений, функционирующих на разных уровнях просодической структуры фразы, отмечены Н. Д. Светозаровой в главе 1, посвященной фонетике и функциям ФУ. Здесь же обсуждаются и принципиальные отличия ФУ от словесного ударения, которые можно признать, если заранее согласиться с идеей неразличения ФУ и АВ. К наиболее существенным относятся: множественность акцентных выделений во фразе, разноместность и различная сила главного перцептивного выделения, различия фразовых акцентов в коммуникативной нагрузке. Однако такая сложная картина может быть и следствием сосуществования ФУ и АВ в одной и той же фразе или ее части, принципиальная и функциональная возможность которого была отмечена и Т. М. Николаевой¹. Особенности такого сосуществования, если его допустить, изучены недостаточно, и до сих пор неясно, все ли выделенные слова во фразе имеют свои проекции в коммуникативно-семантическом и информационном пространстве, или же это свойственно только самому сильному выделению, т. е. главному ФУ в терминологии авторов книги.

Частичный ответ на данные вопросы можно найти в главе 1 в разделах 1. 2–1. 4. Здесь обсуждается весьма перспективное для описания фразовой просодии понятие акцен т ног о к онт ура фразы, в котором можно видеть определенную аналогию известной формулы Потебни: в соответствии с этой формулой ударение рассматривается не просто как локальное выделение некоторого элемента слова / текста, а как типовая просодическая схема распределения степени выделенности (ударности) элементов в границах действия этой схемы. Безусловно, факторы, определяющие характеристики акцентного контура фразы, имеют более сложную лингвистическую природу по сравнению с формулой словесного ударения, но представляется, что понятие акцентного контура фразы задает достаточно четкую теоретическую перспективу анализа сосуществования и взаимодействия ФУ как организующего фонетического средства и смысловых выделительных акцентов разного типа, в частности в дискурсах нарративного жанра.

C учетом такой перспективы особый интерес представляет раздел 1. 9, где рассматривается редко обсуждаемый вопрос о способах отображения ФУ в письменных текстах. Между тем этот вопрос имеет большое практическое значение как для обучения носителей языка выразительному и осмысленному чтению, так и для социально значимой задачи создания качественного автоматического синтеза речи. С точки зрения теории интонации, адекватное озвучивание разных письменных текстов с учетом их акцентно релевантных особенностей создает потенциальную возможность выявления и формального описания различных факторов, которые контролируют формирование акцентного контура конкретной фразы во всем его функциональном и фонетическом разнообразии.

В главах 2–4 авторы рецензируемой книги конкретизируют эту задачу для разных текстовых ситуаций и показывают, что степень ее сложности так велика, что едва ли можно рассчитывать на ее решение в ближайшем будущем.

Глава 2 посвящена анализу связи ФУ с коммуникативным синтаксисом, под которым понимается прежде всего актуальное членение (АЧ). Глава открывается очень содержательным очерком истории АЧ и его места в современной лингвистической науке. Этот достаточно большой исторический экскурс имеет, на наш взгляд, самостоятельную научную значимость. Жанр рецензии не позволяет останавливаться на всех вопросах теории АЧ, которые рассматриваются в рецензируемой книге. Они весьма разнообразны и требуют отдельного обсуждения, мы отметим лишь наиболее важные результаты, которые задают перспективные направления подхода к обозначенной выше задаче прогнозирования акцентного контура фразы и создания тем самым объяснительной динамической модели фразовой акцентуации.

Так, в главе 2 подробно рассмотрены многочисленные и разнообразные случаи ударности и безударности Данного и систематизированы факторы, которые влияют на просодические решения говорящего. В качестве иллюстрации приведем список факторов, которые, по мнению авторов монографии, с большой вероятностью предсказывают рематичность и у дарно сть Данного, что, вообще говоря, нетипично для нарратива:

1. Концентрация внимания на объекте, представленном Данным, которая реализуется глаголами, обозначающими устремленность вперед или в будущее, введение объекта в поле зрения, в сферу внимания.
2. Семантическая слитность словосочетаний, особенно устойчивых, идиоматических или включающих семантически опустошенные глаголы.
3. Сигнализация информации о том, что соответствующее событие еще не наступило.
4. Необходимость актуализировать логические отношения — причины, условия, уступительности, констатации наблюдаемых фактов и др.
5. Уверение говорящим себя самого, что дело обстоит именно таким образом, как им же сообщалось ранее.
6. «Анафорическая номинация»: актуализация наименования уже активированного явления.
7. Актуализация выбора из нескольких вариантов, несмотря на «данность» выбираемого.
8. Скрытый контраст.
9. Стремление избежать нежелательной омонимии.
10. Наличие в составе Данного элементов, которые увеличивают его коммуникативный «вес».

Не менее внушителен перечень факторов, контролирующих тематичность и б е з у д а р н о с т ь Данного.

В результате изложенных наблюдений А. В. Павлова и Н. Д. Светозарова приходят к неутешительному выводу, что «оппозицию “Данное — Новое” никак нельзя отнести к “надежным помощникам” по отысканию места ФУ в письменной речи: при интонационном оформлении фразы слишком много соображений приходится принимать во внимание, и контекстуальная “данность” далеко не основное» (с. 189). Однако важно, что в монографии определены основные векторы дальнейших исследований, которые позволят верифицировать и уточнить действие выделенных факторов на более представительном материале устной речи. Это, безусловно, будет способствовать увеличению объяснительной силы как теории интонации, так и теории АЧ.

Слабость современной теории АЧ А. В. Павлова, основной автор семантических глав монографии, усматривает в том, что в ней практически не учитывается лексическо-грамматическая семантика и текущая коммуникативная интенция говорящего, т. е. прагматика. Важность этих семантических аспектов текста и его отдельных предложений обосновывается и иллюстрируется многочисленными примерами в главах 3–5, при этом несколько изменяется общий ракурс рассмотрения проблемы ФУ: авторы отмечают, что основной темой здесь будет «“акцентная расшифровка” письменной речи», т. е. фактически задача декодирования смысла текстового фрагмента с возможной верификацией результата в форме внутреннего, имплицитного, или внешнего, эксплицитного, просодического озвучивания. Соответственно, в фокусе внимания оказываются различные текстовые ключи (параметры) и когнитивные механизмы, позволяющие читателю или интерпретатору письменного текста извлечь из него коммуникативно-смысловую базу для адекватной фразовой акцентуации.

В авторском изложении данной темы можно найти элементы динамической модели коммуникативного синтаксиса, принципиальная важность и возможность которой отмечалась А. Е. Кибриком в предложенной им интегральной модели текстообразования [Моделирование 1987] и Е. В. Падучевой в книге «Высказывание и его соотнесенность с действительностью» [1985]².

Однако до сих пор в исследованиях АЧ преобладает статический подход к описанию взаимосвязи АЧ-структуры и ФУ в границах готового предложения с уже известной лексико-синтаксической структурой. В то же время нельзя не согласиться со следующим справедливым и остроумным замечанием авторов монографии: «на самом же деле интонация не “накладывается” и не “оформляет” уже готовую мысль-фразу, она не “надевается” сверху на единицу речи, как чехол на рояль или брошка на платье» (с. 625). При порождении речи предложение строится во всех своих лингвистических формах практически одновременно, и для выражения нужной коммуникативной интенции «мобилизуются» разные языковые средства с учетом их взаимодействия.

Опыт современных психолингвистических и когнитивных исследований показывает, что моделирование речепорождающего процесса требует динамического подхода к описанию соответствия между смыслом и формой предложения, включая и его интонацию. Впрочем, еще Л. В. Щерба, обосновывая необходимость введения в лингвистику особого раздела синтаксической фонетики, подчеркивал глубинную связь интонации с процессом «речи-мысли», которая закрепляется в активной грамматике говорящего. Рассуждая о возможной структуре и функционировании такой грамматики, он подчеркивал, что ритмика и мелодика речи, в совокупности называемые им фразовой интонацией, входят в состав строевых (грамматических) средств, которые вместе с отдельными словами, формами и порядком слов участвуют в создании предложения, выражающего нужный смысл, «в творческих актах говорения и понимания речи»³ [Щерба 1974: 47–48].

В речемыслительных процессах с разным целевым направлением формируются особые стратегии использования активной грамматики как инструмента языка в действии. В рецензируемой монографии этот вопрос обсуждается применительно к трем дискурсивным ситуациям: порождению речи (движение от смысла к тексту), восприятию / пониманию речи (от текста к смыслу) и репродуцированной речи (от письменного текста к его озвученной версии). В особом фокусе монографии находится ситуация репродуцированной речи, применительно к которой на большом массиве убедительных примеров авторами показано, что чисто статический подход к АЧ не позволяет ни выявить полный набор значимых комуникативно-смысловых параметров, ни описать взаимодействие разных средств языка, «работающих» на коммуникативный синтаксис в каждом конкретном предложении, позволяя в конечном итоге читателю или слушателю декодировать коммуникативно-смысловые интенции автора и отразить их в акцентном контуре.

Динамический подход к коммуникативному синтаксису в его связи с фразовой акцентуацией и другими языковыми средствами позволяет увидеть аналоги решения данной проблемы в задачах прикладной лингвистики: автоматическом синтезе речи по произвольному тексту, автоматическом анализе языковой формы и смысла речевых сообщений в устной и письменной речи, в обучении навыкам выразительной речи и др. А, как известно, именно практические разработки обнаруживают лакуны в лингвистических знаниях и позволяют проверить различные гипотезы относительно природы и функции того или иного языкового средства в реальных процессах и ситуациях использования языка (language performance). Взаимодействие теоретических и прикладных исследований в обсуждаемой проблемной области важно для увеличения их объяснительной силы в обоих случаях.

В качестве логического итога авторской интерпретации ФУ в динамическом аспекте в главе 5 книги демонстрируются кооперация и возможные противоречия между коммуникативно-смысловыми параметрами высказывания, описанными в предыдущих разделах книги, и их текстовыми ключами, с одной стороны, и выбором места ФУ, с другой⁴. По мнению А. В. Павловой и Н. Д. Светозаровой, на письме «наиболее мощными критериями, определяющими решения относительно просодического оформления фраз, включая акцентный контур, являются: 1) тип речевого акта, 2) контраст, 3) синтаксические распространители или синтаксические “превращения” в придаточные, причастные обороты и проч., 4) логические умозаключения, особенно в случае разрешения потенциальной двусмысленности, 5) лексическая семантика, 6) лексическая и синтаксическая идиоматика, 7) фактор неожиданности, 8) фактор “отрицание”, 9) порядок слов, 10) фактор Данное — Новое» (с. 479). К этому можно добавить также текстовые «следы» намеренного перлокутивного воздействия автора на психоэмоциональную зону сознания адресата. Выводы, к которым приходят авторы в результате анализа, проведенного в главе 5, состоят в том, что в репродуцированной речи определяющим фактором решений читателя об акцентуации и тема-рематической структуре письменных предложений являются их коммуникативные функции, т. е. их речеактовая иллокуция. Последняя понимается в монографии гораздо шире, чем обычно: «коммуникативные типы» предложений «подразделяются на большое количество значительно более дробных коммуникативных подтипов: бытийные, событийные, чисто повествовательные (объективно, спокойно информирующие о чем-либо), оценочные, реактивные, экспрессивно-утвердительные, эмотивные (например, выражающие скепсис, презрение, упрек и др.)» (c. 629).

Но даже с учетом определяющей важности иллокутивной функции приведенный выше перечень факторов выбора ФУ в предложении свидетельствует о том, что построение динамической модели коммуникативного синтаксиса в его связи с ФУ будет весьма непростой задачей, которая в близком будущем едва ли будет решена полностью, а возможно, и не имеет универсального конечного решения. Творческий потенциал человека в общем случае настолько многообразен и индивидуально окрашен, что созданный им текст может как содействовать, так и сопротивляться раскрытию авторской интенции. Недаром в монографии авторы нередко используют метафору загадки, которую адресат текста должен разгадать, используя для этого разные источники информации и когнитивные механизмы.

Но, как известно, «дорогу осилит идущий»: стереотипы в творчестве и типовые жанровые и индивидуальные модели текстообразования, включая предпочтения в выборе языковых средств для «упаковки»⁵ коммуникативного замысла в адекватную языковую форму, тоже существуют. В частности, в разных разделах книги авторы, со ссылкой на работы Б. М. Гаспарова, обсуждают возможные ресурсы языковой памяти говорящего, которые могут использоваться им в письменной и устной речи, видимо, как часть активной грамматики по Щербе. Это, прежде всего, «коммуникативные фрагменты (КФ) — целостные отрезки речи различной длины, которые хранятся в памяти говорящего в качестве стационарных частиц языкового опыта и как таковые вместе с интонацией используются при необходимости» (с. 66). Но в памяти могут храниться и обобщенные языковые модели или абстрактные схемы, которые в качестве типовых шаблонов / фреймов участвуют в «упаковочных» и «распаковочных» задачах носителя языка, возникающих в дискурсах разного типа. По-видимому, в функции таких шаблонов могут выступать типовые линейно-интонационные синтаксические схемы (ЛИСС, в трактовке Е. В. Падучевой), выявлению и анализу которых посвящены многие исследования АЧ при традиционном статическом подходе на материале русского языка.

Несомненная заслуга А. В. Павловой и Н. Д. Светозаровой состоит в том, что, благодаря тщательно отобранной коллекции примеров и их разностороннему лингвистическому анализу, они привлекли внимание исследователей к новой и перспективной парадигме изучения и моделирования текстового явления, давно обсуждаемого, но так и не понятого до сих пор до конца. Для дальнейшего движения необходимо, на наш взгляд, создавать представительные звуковые корпуса с параллельной разметкой фразовой акцентуации⁶ и коммуникативно-смысловых параметров текстового материала, для начала хотя бы наиболее значимых. С помощью современного инструментария обработки данных это позволило бы построить сеть взаимосвязей между коммуникативным синтаксисом и фразовой просодией и уточнить модель когнитивного интерфейса «синтаксис — просодия», которая в настоящее время активно разрабатывается на материале разных языков, но в основном учитывает только просодическое членение речи.

В связи с этой задачей большой интерес представляет глава 6 рецензируемой книги, включающая «Словарь интонационной омонимии», в котором значения слов даются с учетом их потенциального акцентного поведения в речи⁷. Как подчеркивают авторы, предлагаемый ими словарь «никоим образом не претендует на полноту и может рассматриваться лишь как собрание идей для будущих лексикографов, коль скоро они посчитают нужным отражать акцентные характеристики лексем в словарях следующего поколения — в первую очередь, в словарях активного типа» (с. 509). Такие словари-справочники нужны и для корпусных задач как важный инструмент для экспертных аннотаций разного рода.

Ключевые идеи словаря связаны с темой потенциального акцентного поведения слова в высказывании (степени его «акцентогенности»⁸, т. е. способности притягивать ФУ). Эта тема все чаще обсуждается в интерфейсных исследованиях «синтаксис — просодия», посвященных анализу потенциальной связи между коммуникативным синтаксисом, фразовой акцентуацией и лексической семантикой.

Как справедливо отмечается в рецензируемой монографии, сегодня уже нет необходимости доказывать, что актуальное членение и место ФУ непосредственно связаны с лексическим значением слов в предложении: это показано во многих авторитетных исследованиях. Однако возникает закономерный вопрос: является ли акцентогенность / неакцентогенность слова постоянным признаком его реального акцентного поведения, только типовым, или же проявляется крайне редко, в каких-то окказиональных контекстах?⁹ Достоверных статистических данных по этому вопросу, по всей видимости, нет ни для какого-либо из лексических классов, ни, тем более, для отдельных слов русского языка. Примеры, обсуждаемые в главе 6, показывают, что более реально говорить об определенном акцентном п о тенциа ле любого слова, который может реализоваться с разной вероятностью и фонетической силой в зависимости от различных контролирующих факторов глобальной и локальной природы (от типа дискурса, интенции автора, контекстных условий, семантики самого слова и др.). Фактически это признание того, что акцентное поведение слова имеет вероятностный характер, однако в явном виде этот вывод в монографии не делается и авторский словарь никаких статистических данных не содержит.

В то же время анализ акцентного поведения даже небольших наборов русских лексем вызывает у авторов книги естественный вопрос, нужно ли и в каких случаях вводить акцентную информацию в словарное описание лексемы.

Параллельно обсуждается и возможность расщепления лексемы на семантические варианты, основанием и причиной которого является регулярная связь различий в акцентном поведении с разными смыслами лексемы. В результате такого расщепления выравнивается и становится более системной связь между категориями коммуникативного синтаксиса и фразовой акцентуацией.

К сожалению, в книге не обсуждается вопрос о том, каков должен быть статистический порог регулярности семантически значимого акцентного поведения лексемы для принятия соответствующих словарных решений. Возможно, что, как и в других аналогичных словарных задачах, единого статистического порога и нет, а конкретные решения принимаются в зависимости от цели словаря. Так, произносительный словарь для иностранцев, изучающих русский язык, должен отличаться от произносительного словаря, который нужен для автоматического распознавания устной русской речи.

Возвращаясь к задаче создания звуковых корпусов с параллельной акцентной и коммуникативно-синтаксической разметкой, на начальном этапе, вероятно, можно учитывать наиболее крупные разметочные категории в обоих слоях разметки. Но в дальнейшем было бы интересно использовать и градуальные количественные показатели: степень акцентной выделенности каждого словоупотребления в плане выражения корпусных предложений и показатель смыслового веса / важности слова в реализации их коммуникативно-смыслового содержания, т. е. речевой интенции автора.

Завершая краткий анализ монографии А. В. Павловой и Н. Д. Светозаровой, мы не можем не отметить, что чтение книги и осмысление содержащихся в ней идей и лингвистического анализа примеров представляет собой увлекательный и в то же время непростой и довольно медленный процесс. Как уже говорилось в начале рецензии, читателям предлагается фундаментальное научное исследование, в котором дается панорамное, многоаспектное описание одного из самых сложных разделов современной лингвистики —коммуникативно-смыслового синтаксиса в его взаимосвязи с фразовой акцентуацией. Описание базируется на новаторских концептуальных установках, предполагающих применение динамического подхода к традиционным проблемам теории актуального членения с принципиальным различением двух видов речевой деятельности — порождения и производства речи, с одной стороны, и восприятия и осмысления — с другой (см. с. 629). Это сближает традиционную лингвистическую задачу с проблематикой психолингвистики и современной когнитивной лингвистики и подтверждает еще раз характерный для петербургских ученых интерес к Человеку Мыслящему и Говорящему во всех аспектах его речевого поведения.

Новизна идей и стремление к их доказательному обоснованию с использованием большого количества разнообразных примеров делают монографию весьма нагруженной информационно, иногда, быть может, даже и в излишней степени. В частности, несколько перегруженным кажется заключение, поскольку многие главы монографии имеют самостоятельные заключительные разделы. Возможно, в итоговом заключении стоило бы кратко напомнить только основные концептуальные положения и обсудить наиболее перспективные направления их развития в дальнейших исследованиях обсуждаемой проблемной области.

Именно по причине богатства идей и примеров многие из них остались за рамками обсуждения в нашей рецензии. Мы старались выделить самые важные, на наш взгляд, идеи и результаты, которые являются наиболее перспективными для теории фразовой акцентуации и коммуникативного синтаксиса в их взаимодействии в интегральной модели функционирования языка в реальных процессах речевой деятельности.

В заключение можно с уверенностью сказать, что монография А. В. Павловой и Н. Д. Светозаровой так многогранна и актуальна по обсуждаемой тематике, что она, несомненно, будет интересна исследователям как в фундаментальных, так и в прикладных областях лингвистики, фонетики, психологии, психолингвистики и многих других смежных научных дисциплин. Особыми достоинствами книги являются серьезная теоретическая база, дополненная многочисленными и разнообразными примерами-иллюстрациями, взятыми из реальных русских текстов.

Пользуясь случаем, мы не можем не выразить своей признательности авторам за глубокий интерес к обсуждаемым проблемам, научную увлеченность, тонкое чувство русского языка и остроумное его использование, а также глубокое знание русской словесности и любовь к ней.

Увлеченность и заинтересованность авторов в предмете и объекте изучения неизбежно передается читателю, и можно надеяться, что рецензируемая книга стимулирует появление новых исследований в увлекательном, но все еще во многом загадочном мире мысли, речи и языка. Нельзя не отметить также, что книга прекрасно издана как с точки зрения редакторской подготовки, так и в полиграфическом плане.