Везде
Society and the pandemic: theoretical and methodological foundations of psychological research
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Society and the pandemic: theoretical and methodological foundations of psychological research
Annotation
PII
S086904990012123-7-1
DOI
10.31857/S086904990012123-7
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Nadezhda Radina 
Affiliation: National Research University Higher School of Economics
Address: Russian Federation, Moscow
Julia Balakina
Affiliation: National Research University Higher School of Economics
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 6
Pages
49-64
Abstract

The article dwells on the issue of appllying the theoretical constructs "mental states of society" and "mental deprivation", formulated in the traditions of Russian social psychology, in the study of modern society during a pandemic. The theoretical fields of mental (psychological) states of society and the concept of mental deprivation developed by Russian social psychologists are presented. Analyzes current research on pandemics, including the COVID-19 pandemic, relevant to the main ideas discussed in line with these theories. It is argued that the history of the development of Russian social sciences makes it possible, among the scientific heritage, to identify theoretical ideas, models, concepts that were previously supported by empiricism and relevant to the modern needs, namely, the study of society in conditions of social isolation, deprivation and forced digitalization of social relations typical of the COVID-19 pandemic.

Keywords
mental states of society, deprivation, pandemic, COVID-19, isolation, trust
Received
29.12.2020
Date of publication
29.12.2020
Number of purchasers
14
Views
1914
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf
1 Идеи Маргарет Мид, представляющие префигуративный тип культуры как форму существования общества в максимально изменчивых условиях, благодаря которым опыт передается не только от родителей к детям, но и от детей к родителям (в тех случаях, когда дети быстрее адаптируются к изменениям) [Mead 1970], обычно используют при характеристике процесса социализации в обществе. В то же время способы научной рефлексии социальных изменений, теоретический аппарат, помогающий идентифицировать и концептуализировать эмпирику в префигуративной культуре, также нуждается в постоянном обновлении. Чтобы теории, описывающие и объясняющие социальные феномены, не устаревали, обновлялись, необходимы дискуссии, позволяющие понять, когда теоретическая конструкция выполняет свою функцию объяснения и прогнозирования социальной жизни, а в каких случаях теория становится историей, релевантной лишь прошлому социальному контексту.
2 Общество в пандемии COVID-19 перед социальными исследователями поставило задачи, связанные с анализом новых и динамичных ситуаций. В то же время использование теоретических рамок при планировании эмпирических исследований необходимо в любых условиях: теории помогают оформить понятийный аппарат, обозначить предмет, объект исследования, сформулировать гипотезу или исследовательский вопрос. Однако ритм «реальной пандемии» задает такой режим, когда теоретические контексты становятся как бы вторичными, а на первый план выходит оперативный сбор «фактов».
3 В данной обзорной статье предполагается проанализировать, как идеи двух теоретических полей (психические состояния общества и психическая депривация), сформулированные в предметном поле российской и советской социальной психологии, воспроизводятся в эмпирических исследованиях о пандемиях. При этом предполагается использовать исследования с анализом «своей эмпирики» и «чужой эмпирики» [Юревич 2003], то есть статьи, которые тематически близки проблемам психических состояний общества и психической депривации, но могут быть концептуализированы вне данных теоретических координат. Цель статьи – прояснить, насколько теоретические конструкты «психические состояния общества» и «психическая депривация», сформулированные в традициях отечественной социальной психологии, могут быть востребованы при изучении современного общества в условиях пандемии.
4 Психические состояния общества: теоретический контекст
5 Изучая общество в период пандемий невозможно игнорировать проблему психических состояний. Пребывание в условиях неопределенности и угрозы, как правило, связывают с негативными психическими состояниями на групповом уровне (на уровне общества) и рассматривают это в контексте психологии больших групп, к которым относят социально-демографические группы (мужчины и женщины, пожилые и молодые, горожане и сельчане и т.д.), этнокультурные сообщества и т.д. [Дубов 2012].
6 В политической психологии исследовательский интерес доминирует в отношении больших диффузных групп, в отношении психологии массы [Ольшанский 2002], особое внимание вызывает психология толпы [Назяретян, 2001; Helbing, Buzna, Johansson, Werner 2020 и др.]. Различия в терминологии обусловливают различный исследовательский фокус, поскольку в политической психологии интересны большие группы в действии и движении (массы и толпы). Однако развернутое и разработанное понятийное поле, описывающее и интерпретирующее феномен психических состояний общества (социально-демографических групп, масс или толп), в настоящее время не сложилось.
7 Действительно, в психологии детально разработано понятийное поле индивидных психических состояний [Ильин 2005; Панов 1998 и др.], но в то же время «психические состояния индивида» как научная проблема по-прежнему дискуссионна. На этом фоне особенно очевидно игнорирование в обсуждениях термина «психические состояния общества» (как состояния больших групп). В отличие от индивидных «психических состояний» в отношении групп часто используют термин «психологические состояния» (или «социально-психологические состояния»), что уже на уровне формулировки термина отсекает психофизиологическую компоненту. Далее, на уровне конкретизации определения, многое зависит от того, в каком предметном поле формулируется понимание «психологического состояния общества». Например, в социально-психологическом предметном поле «социально-психологическое состояние» общества (большой социальной группы) определяется как надындивидуальный интегральный системный феномен, выражающий осознание группой как социальным субъектом своей статусной позиции в структуре общества» [Каширина 2004, с.125]. В данном примере определение интегрирует нерядоположенные признаки – субъектность, осознание и статусно-ролевую позицию. Собственно эмоциональный компонент в определении не учитывается.
8 В исследованиях в рамках политической психологии психологическое состояние общества определяется описательно: через перечисление его форм (от изменчивых эмоциональных настроений, установок и потребностей до устойчивых представлений и ценностей) [Шестопал 2017]. То есть в определении психологического состояния общества учитываются как эмоциональные, так и когнитивные компоненты.
9 В научных работах возможно обнаружить максимально общие определения состояний большой группы, например, представляющие «состояние» как «совокупность психологических характеристик большой, относительно изолированной, группы людей с учетом объективных, экспертных и субъективных оценок ее благополучия в определенный момент или за определенный период времени» [Лебедев, Гордякова 2018, с. 23]. Очевидно, что это – рабочее определение под конкретное исследование, поскольку в терминологическое поле попали и «все характеристики» большой группы, и экспертные оценки, и время, и контекст благополучия. Также примечательно, что существует ряд работ, непосредственно посвященных изучению психологического состояния общества, но избегающих прямого определения ключевого термина [Гагарина, Савченко 2018; Ильин, Морев 2016; Лебедев 2018 и др.], оставляющих вопрос определения открытым.
10 Следующая значимая проблема, характеризующая современное исследовательское поле «психологических состояний общества», это терминологическое многообразие, включая пересечение, синонимическую подмену и расширительное толкование различных терминов, которые используют для называния феномена, который также может быть маркирован и как психологические (психические) состояния общества/общности/большой группы. Изучая «состояние общества» изучают «эмоциональную сферу» и «психический склад» [Абрамова 2008], «коллективные чувства», «коллективные переживания» и «менталитет» [Емельянова 2016; Ahmed 2004; и др.], «социальное самочувствие» и «общественные настроения» [Балацкий, Екимова 2008; Serafeim 2018 и др.], «эмоциональную атмосферу» и «психологический климат» общества [Урнов 2007; Rosas, Serrano-Puche 2018; Wahl-Jorgensen 2019] и т.д.
11 Психологические состояния общества возможно также определить как производные от основных сфер общественной психологии [Шорохова 2002]: • когнитивные аспекты состояний (коллективные представления, социальное мышление, общественное мнение, общественное сознание, менталитет); • потребностно-мотивационные (общегрупповая мотивация, групповые потребности, ценности, интересы, цели, установки, идеалы); • аффективные (чувства, эмоции, настроения); • регулятивно-волевые (намерения, регуляция и контроль); • деятельностные (поведение).
12 Не определяя в полной мере формы и виды психологического состояния общества, социальные исследователи изучают различные его «компоненты», а именно: защищенность, страх, тревогу, надежду, успех [Аникин 2006], беспокойство, разочарование и несправедливость [Дробышева, Емельянова 2015], удовлетворенность [Войтенко, Дробышева 2018], панику [Drury, Cocking, Reicher 2008], свободу [Ларина 2018], доверие [Шляховая 2018 и др.] и т.д.
13 В социальных исследованиях, посвященных проблемам общества в периоды пандемий, как правило, обращаются к отдельным компонентам психологического (психического) состояния общества, не претендуя на реконструкцию общей картины. Разрозненные исследования, посвященные компонентам психических состояний общества во время эпидемий, пандемий, других кризисных ситуаций, дополняют эмпирикой теоретическое поле психических/психологических состояний общества и отчасти помогают строить концепции и модели существования общества в условиях пандемий.
14 Социальные проблемы периода пандемий: теоретический контекст
15 События пандемии COVID-19 убедительно доказали, что кроме реакции общества на угрожающее условие самого заболевания существуют и другие объективные обстоятельства, изменяющие привычный социальный формат функционирования общества. Ключевые характеристики этого нового «социального формата» - принудительная изоляция и сопутствующая ей активная цифровизация, а также контроль со стороны государства за соблюдением требований правил карантина или «режима повышенной готовности». На первый взгляд, данные новые условия не могут иметь теоретических рамок, укорененных в доэпидемический период развития социальных наук. Однако условия изоляции в психологии ранее достаточно часто оказывались в исследовательском фокусе, следовательно, теоретическое поля данного феномена относительно проработано, разумеется в сегментах, не связанных с пандемиями.
16 В психологии изоляция особенно детально теоретизирована, описана и исследована в контексте психологии развития как фактор психической депривации (сенсорной, эмоциональной, социальной и т.д.) в отношении детей, воспитывающихся вне семьи, в условиях институциональной заботы специализированных закрытых или полузакрытых учреждений (детских домов и сиротских интернатов) [Психическое…1990, Мухина 2006]. В российской психологии теоретическое поле психической депривации конструируется в исследованиях школ Л.И. Божович, М.И. Лисиной, В.С. Мухиной и А.В. Петровского [Радина 2016]. Так, в исследованиях школы Л.И. Божович утверждается, что у детей, воспитывающихся в условиях психической депривации, формируется тип личности, характеризующийся несформированностью внутреннего субъективного плана психики; зависимостью мотивации поведенческих реакций от внешней ситуации. В исследованиях школы М.И. Лисиной доказывается, что в условиях институциональной заботы вне семьи нарушается коммуникативное взаимодействие в диаде Ребенок–Взрослый и это становится причиной качественно иного развития воспитанников сиротских учреждений. Согласно исследованиям школы В.С. Мухиной, дети, воспитывающиеся в условиях депривации, обладают спектром личностных нарушений (наиболее поражены притязание на признание и психологическое время личности).
17 Исследователи, работающие в русле школы А.В. Петровского, феномен социальной изоляции интерпретировали в терминах «закрытой группы» и не ограничивались только детскими учреждениями, изучая положение взрослых в закрытых профессиональных группах (например, закрытость, обусловленная условиями труда), а также в условиях принудительной изоляции (в тюремном заключении). Используя трехфакторную модель А.В. Петровского в применении к закрытым группам, М.Ю. Кондратьев показал жесткую иерархичность закрытых групп, их разрушительную внутригрупповую статусную поляризацию [Кондратьев 1997;2011].
18 Социальная изоляция, характеризующая социальный контекст пандемии, создает условия частичной, специфической психической депривации, однако обеднение сенсорного, эмоционального, социального полей, физические ограничения и ролевое однообразие негативно влияют как на взрослых, так и на детей, поддерживая стигматизацию в рамках закрытых групп и в более широком социальном контексте. Феномен «закрытости» способен вызывать к жизни деструктивные групповые характеристики и деформировать социальное развитие личности.
19 Роль принудительной цифровизации социальных отношений в условиях изоляции, сопутствующей условиям пандемии - новый и в настоящее время недостаточно разработанный аспект теоретического поля психической депривации. Цифровизация социальных отношений может быть связана с депривацией независимо от контекста пандемии, в то же время понимание депривированности субъектов цифровых взаимодействий помогает определить исследовательские ориентиры, создающие релевантные теории для объяснения цифровой социальной реальности.
20 Общество периода пандемий: страх и тревога
21 В исследованиях, описывающих состояние общества во время пандемии, очевидно востребованным оказывается теоретическое поле психических состояний, поскольку большинство эмпирических исследований посвящено страхам и тревогам индивида и/или группы в условиях новой пандемии без вакцины, способной эту новую пандемию остановить. Однако целостный взгляд на общество периода пандемии, модели и концепции психологического состояния общества в условиях пандемии, в актуальных работах не представлены. Как правило, в эмпирических исследованиях анализируются исключительно страхи и тревоги индивидов (иногда групп) с отсылкой к теории посттравматических стрессовых расстройств [Бойко, Медведева, Ениклопов, Воронцова, Казьмина 2020], объясняющей специфику стресса, но не общества.
22 Изучая стресс в исследованиях о пандемии описывают и характеризуют:
23
  • влияние наличия родственников и знакомых – пациентов с COVID-19 на уровень психологического стресса [Первичко, Митина, Степанова, Конюховская, Дорохов 2020; Tanoue, Shuhei, Daisuke, Takayuki, Akifumi, Shoi, Nahoko, Hiroaki 2020];
  • стресс как производный от соблюдения правил (требований самоизоляции, дистанцирования, применения антибиотиков) и обращения к новостям о коронавирусе [Сорокин, Касьянов, Рукавишников, Макаревич, Незнанов, Лутова, Мазо 2020];
  • стресс у хронических больных, опасающихся собственной уязвимости в условиях пандемии [Joensen , Madsen, Holm, Nielsen, Rod, Petersen, Rod, Willaing 2020];
  • влияние страха перед пандемией COVID-19 на планирование будущего, включая влияние страха на депрессивные состояния и образ мышления людей, находящихся в процессе поиска работы [Mahmud, Talukder, & Rahman 2020];
  • влияние страха перед пандемией COVID-19 на прием психоактивных веществ [Gritsenko, Skugarevsky, Konstantinov, Khamenka, Marinova, Reznik, Isralowitz 2020]
  • и т.д.
24 Среди ряда исследований о высоком уровне стресса у населения, переживающего пандемию, также наличествуют исследования, не поддерживающие «тезисы о стрессе». Так, материалы российских клинических психологов из Санкт-Петербурга свидетельствуют, что на момент исследования у большинства респондентов уровень субъективных переживаний, связанных с пандемией COVID-19, не достигает клинически значимых показателей и в целом свидетельствует о благоприятном психологическом состоянии («Шкала госпитальной тревоги и депрессии») [Маликова, Новикова, Пирогов, Мурза-Дер 2020].
25 Таким образом, при изучении общества в пандемии доминируют исследования, направленные на прояснения аффективной составляющей психологических (психических) состояний общества, при этом характеристика эмоционального фона во многом зависит о исследовательского фокуса, от того, что изучается – стресс как реакция общества на пандемию (акцент на идентификации стресса и его повышение у «групп риска») или эмоциональное состояние общества в условиях пандемии (акцент – на аффективной сфере общества в целом в сравнении с обычными не эпидемиологическими ситуациями).
26 Общество периода пандемий: доверие и недоверие
27 Особый интерес при изучении общества периода пандемий представляют потребностно-мотивационная (общегрупповая мотивация, групповые потребности, ценности, интересы, цели, установки, идеалы) и регулятивно-волевая (намерения, регуляция и контроль) сферы. В современных исследованиях наиболее представлена проблема доверия/не доверия общества к государству в условиях пандемии. Изучаются:
28
  • безусловное доверие общества правительству в действиях во время пандемии [Paek, Hilyard, Freimuth, Barge, Mindlin 2008];
  • социальная напряженность как результат недоверия в условиях эпидемии (на примере гриппа) [Davis, Stephenson, Lohm 2015], в контексте кризиса вакцин в Чаншене в 2018 году [Zhou, Zhao, Kong, Campy, Wang 2019], а также в контексте вспышки птичьего гриппа в Великобритании [Rowe, Hawkes, Houghton 2008];
  • недоверие и противодействие действиям правительства во время пандемии (на примере пандемии H1N1) [Raunack-Mayer, Tooher, Collins 2013];
  • роль разъяснительной работы правительства для избежания общественной паники на примере кризиса вакцины против гепатита в Китае [Bin, Jiang, Shao, Jiang, Wang, Liu, Tang, Gu, Jiang 2015] или на примере эпидемии вируса Зика [Glowacki, Lazard, Wilcox, Mackert, Bernhardt 2016], включая поиск оптимальных стратегий взаимодействия с медиа для большего просветительского воздействия на население [Li, Liu, Li 2020].
29 Представленные исследования раскрывают ключевой механизм порождения подобных научных проектов, а именно острую актуальность, необходимость рефлексии на научном уровне осуществляющихся процессов. В этом контексте общество пандемии уходит на второй план, в непосредственном исследовательском фокусе оказывается яркое событие, требующее осмысления и научного описания.
30 Общество периода пандемий: изоляция и депривация
31 Во время пандемии COVID-19 впервые были сформулированы для населения жесткие правила изоляции. Поскольку ограничения были наложены как на перемещения вне дома, так и на социальные контакты, включая инфицированных или пожилых родственников, то изоляция повлекла за собой комплексную депривированность. В исследованиях изоляция связывается:
32
  • с негативным эмоциональным фоном, который способствует депривированности, население оправдывает или рационализирует свой малоподвижный образ жизни в городах, более пострадавших от пандемии [Stephen, Wang, Rauch, Wei 2020];
  • с разрушением отношений в профессиональных группах из-за сенсорной депривации (ограничения на тактильные контакты) [Kniffin, Narayanan, Anseel, Antonakis et al., 2020];
  • со снижением удовлетворенности работой и более низкой производительностью труда, а также с более высокой текучестью кадров [Vaziri, Casper, Wayne, Matthews 2020].
33 Снимать негативные последствия эмоциональной и сенсорной депривации психологи рекомендуют общением с животными, не которых ограничения пандемии COVID-19 не распространяются [Nieforth, O'Haire 2020].
34 Очевидно, что изоляция и депривированность более негативно сказывается на развитии детей, однако возрастные аспекты депривированности из-за пандемии COVID-19, включая сравнительный контекст, в настоящее время в научной периодике не представлены.
35 Общество периода пандемий: поляризация и дискриминация
36 В исследованиях, посвященных закрытым группам, подробно и детально описаны феномены поляризации отношений в закрытой группе и социальной дискриминации. Действительно, феномен дискриминации типичен для процессов группообразования, связан с категоризацией, идентификацией и/или различением [Тернер 2003], но именно при социальной депривации и формировании закрытых групп проблема дискриминации оказывается на первом плане. Дискриминируются «Другие» (тубинфицированные, вич-инфицированные и т.д.), при этом дискриминационные установки в отношении инфицированных свойственны не только обывателям, но и специалистам независимо от профессии, возраста, стажа работы [Козлова 2009; Решетников, Павлов 2018].
37 В исследованиях о пандемии COVID-19 проблемы социальной поляризации и дискриминации изучаются:
38
  • в контексте стигматизации семей, чьи родственники становятся пациентами с COVID-19 [Kachanoff, Bigman, Kapsaskis, Gray 2020; Rizvi, ul Momina, Naqi 2020];
  • в контексте уязвимости и дискриминации всех «меньшинств» в условиях пандемии (безработные, лица с низким доходом, женщины, мигранты, сообщества с ограниченными возможностями и т.д.), которые непропорционально часто гибнут из-за бедности и недостаточного доступа к медицинским услугам [Pillay, Barnes 2020];
  • в контексте эйджизма как конструирование уязвимости социальной группы пожилых [Sheffler, Sachs-Ericsson, Joiner 2020] и трансляция негативных установок в отношении лиц старше 65 лет [Schroyer 2020].
39 Изоляция и опасность, обусловленные инфекционной угрозой, направляют социальную перцепцию общества в область жесткой стереотипизации, при которой «ролевое» поглощает личностное, воспроизводя социальные правила и социальную реальность закрытой группы.
40 О востребованности прежних теоретических полей
41 Теоретическое поле, объясняющее функционирование общества в условиях пандемии, находится в стадии становления, поскольку глобальные эпидемии, пандемии такого масштаба, в предыдущие десятилетия не угрожали населению планеты, следовательно, актуальность теоретизирования социальных аспектов пандемии не была приоритетна. Даже научные центры, претендующие на прогнозирование, не включали прежде пандемическую угрозу и следующую за ней принудительную цифровизацию социальных отношений в перечень вызовов будущего [Нестик, Журавлев 2018].
42 Эмпирика социальных исследований о пандемии показывает, что большинство идентифицированных проблем согласуется с концепциями и теориями, порожденных предыдущими поколениями исследователей и вызванных схожими проблемами (например, изоляцией и спецификой организации социальных отношений по закрытому типу). Представляется рациональным использовать релевантные и наиболее значимые результаты, полученные ранее, для конструирования и насыщения теоретического поля об обществе в условиях пандемии.
43 Теоретизирование в области психических состояний общества задает общую канву в определении контура «концепции общества в пандемии». Так, наиболее интегративное определение самого понятия «психические состояния» возможно извлечь из определения основных сфер общественной психологии [Шорохова 2002]. Тогда в конструкцию концепции общества в условиях пандемии как обязательные компоненты должны входить когнитивные аспекты состояний (коллективные представления, социальное мышление, общественное мнение, общественное сознание, менталитет), потребностно-мотивационные (общегрупповая мотивация, групповые потребности, ценности, интересы, цели, установки, идеалы), аффективные (чувства, эмоции, настроения), регулятивно-волевые (намерения, регуляция и контроль); деятельностные (поведение).
44 Исследовательская практика показывает, что в настоящее время (особенно это касается российских исследований общества пандемии) преимущественно разрабатывается аффективный сегмент/сектор этой концепции. Если предполагать детализированное и развернутое представление о всех сферах общества пандемии, необходимо иницировать научные проекты, разъясняющие состояние когнитивного и поведенческого секторов, а также детализирующих потребностно-мотивационные и регулятивно-волевые сегменты. Несмотря на то, что понимание психических / психологических состояний общества исходит из социальной психологии, очевидно, что данное исследовательское поле является междисциплинарным и может насыщаться результатами социологических и политологических исследований.
45 Что же касается теоретических конструктов, разъясняющих функционирование общества в условиях депривации, очевидно, что это информативные и весомые инструменты для осмысления общества в условиях изоляции и принудительной цифровизации социальных отношений, связанных с пандемией. При этом и характеристики деформации развития личности в условиях депривации, и выявленные закономерности функционирования закрытых групп могут стать основой планирования новых исследований на современном материале депривации в условиях пандемии. Необходимо лишь сделать шаг в сторону осмысления теоретического наследия российских (советских) социальных наук и использовать это наследие, переформатируя под цифровую социальную реальность и кризисный (пандемический) контекст.
46 Выводы
47 Интеграция российских социальных исследований в общемировой научный контекст связана с высоким интересом к теоретическим конструктам, используемым зарубежными исследователями. В то же время история развития российских и советских социальных наук позволяет среди научного наследия идентифицировать теоретические идеи, модели, концепции, ранее подкрепленные эмпирикой и релевантные потребностям сегодняшнего дня.
48 Теоретические поля психических/психологических состояний и психической депривации задают научные координаты для изучения наиболее актуальных проблем социума в условиях пандемии, раскрывающих, как социальная изоляция, депривация и принудительная цифровизация социальных отношений изменяют личность, группу и современное общество.

References

1. Abramova M. A. (2008) Social'no-psihologicheskij podhod k issledovaniyu bol'shih grupp // Vestnik NGU. ¹6. Vypusk 2. S. 90-95.

2. Anikin V.A. (2006) ZHiznennye problemy rossiyan i ih zaprosy k social'noj politike // Socis. ¹ 12(272). S.15-21.

3. Balackij E.V., Ekimova N.A. (2008) Prognozirovanie nastroenij i identifikaciya «social'nyh puzyrej» // Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i social'nye peremeny. ¹ 1 (85). S. 62-71.

4. Bojko O.M., Medvedeva T.I., Enikolopov S.N., Voroncova O.YU., Kaz'mina O.YU. (2020) Psihologicheskoe sostoyanie lyudej v period pandemii COVID-19 i misheni psihologicheskoj raboty // Psihologicheskie issledovaniya. T. 13. ¹ 70. C. 1-12.

5. Vojtenko M. YU., T. V. Drobysheva (2018) Vzaimosvyaz' udovletvorennosti usloviyami prozhivaniya v megapolise i social'no-psihologicheskogo blagopoluchiya lichnosti detej // Social'naya i ekonomicheskaya psihologiya. CHast' 2: Novye nauchnye napravleniya / Otv. red. YU. V. Kovaleva, T. A. Nestik. M.: Izd-vo «Institut psihologii RAN».

6. Gagarina M.A., Savchenko D.V. (2018) Sub"ektivnaya ocenka sostoyaniya rossijskogo obshchestva i ee svyaz' s lichnostnymi chertami i ekonomicheskim povedeniem rossiyan // Uchenye zapiski Rossijskogo gosudarstvennogo social'nogo universiteta. T. 17. ¹ 2 (147). S. 14–22.

7. Drobysheva T. V., Emel'yanova T. P. (2015) Kollektivnye chuvstva predstavitelej raznyh grupp obshchestva v otnoshenii znachimyh social'nyh yavlenij / Informacionnyj gumanitarnyj portal «Znanie. Ponimanie. Umenie». ¹ 4 (iyul' — avgust) (http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2015/4/Drobysheva_Emelyanova_Collective-Feelings/).

8. Dubov I.G. (2012) Psihologiya bol'shih grupp kak odin iz vazhnejshih razdelov social'noj psihologii // Psihologicheskaya nauka i obrazovanie. ¹1. (https://psyjournals.ru/files/50841/psyedu_ru_2012_1_Dubov_1.pdf).

9. Emel'yanova T.P. (2016) Fenomen kollektivnyh chuvstv v psihologii bol'shih grupp // Social'naya i ekonomicheskaya psihologiya.Tom 1. ¹ 1 (http://soc-econom-psychology.ru/engine/documents/document195.pdf).

10. Il'in V.A., Morev M.V. (2016) Psihologicheskoe sostoyanie rossijskogo obshchestva // Vestnik RAN. Tom 86. ¹ 10. S. 921–932.

11. Il'in E.P. (2005) Psihofiziologiya sostoyanij cheloveka. SPb.: Piter.

12. Kashirina L. V. (2004) Statusno-rolevye aspekty social'no-psihologicheskih sostoyanij social'nyh grupp // Sociologiya vlasti. ¹ 5. S. 124-134.

13. Kondrat'ev M.YU. (1997) Podrostok v zamknutom kruge obshcheniya. M.: Institut prakticheskoj psihologii. Voronezh: MODEK.

14. Kondrat'ev M.YU. (2011) Osobennosti intragruppovogo strukturirovaniya v soobshchestvah nesovershennoletnih pravonarushitelej v usloviyah prinuditel'noj izolyacii // Social'naya psihologiya i obshchestvo. ¹ 4. S. 50—70.

15. Kozlova A.V. (2009) Sravnitel'nyj analiz predstavlenij pedagogov i voennyh vrachej o VICH-infekcii // Psihologicheskie issledovaniya: elektron. nauch. zhurn. ¹ 3(5). (http://psystudy.ru/index.php/num/2009n3-5/169-kozlova-av5.html).

16. Larina G. N. (2018) Svoboda gruppy kak predmet social'no-psihologicheskogo issledovaniya // Social'naya i ekonomicheskaya psihologiya. CHast' 2: Novye nauchnye napravleniya / Otv. red. YU. V. Kovaleva, T. A. Nestik. M.: Izd-vo «Institut psihologii RAN».

17. Lebedev A. N., Gordyakova O. V. (2018) Psihologicheskoe sostoyanie obshchestva i fenomen psihologicheskoj polyarizacii // Social'naya i ekonomicheskaya psihologiya. Tom 4. ¹ 2 (14). S. 22-45.

18. Lebedev A.N. (2018) Indikatory i prediktory psihologicheskogo sostoyaniya rossijskogo obshchestva // CHelovecheskij kapital. ¹6(114). S. 66-76.

19. Malikova T. V., Novikova T. O., Pirogov D. G., Murza-Der G. A. (2020) Otchet po rezul'tatam oprosa «Sociokul'turnye predstavleniya o koronavirusnoj infekcii (COVID-19) // Psihologiya cheloveka v obrazovanii. T. 2, No 1. S. 119-122. doi: 10.33910/2686-9527-2020-2-1-119-122 .

20. Muhina V.S. (2006) Vozrastnaya psihologiya. Fenomenologiya razvitiya. M.: Akademiya.

21. Nazaretyan A. P. (2001) Psihologiya stihijnogo massovogo povedeniya. Lekcii: PER SE; M.

22. Nestik T. A., ZHuravlev A. L. (2018) Otnoshenie k global'nym riskam: social'no-psihologicheskij analiz // Psihologicheskij zhurnal.T.39. ¹ 1. S. 127–138.

23. Nestik T.A., ZHuravlev A.L. (2018) Psihologiya global'nyh riskov. M.: Izd-vo «Institut psihologii RAN».

24. Ol'shanskij D.V. (2002) Politicheskaya psihologiya. SPb.: «Piter».

25. Panov V.I. (1998) Psihicheskoe sostoyanie kak ob"ekt i predmet psihologicheskogo issledovaniya // Mir psihologii. ¹ 2. S. 20–35.

26. Pervichko E.I., Mitina O.V., Stepanova O.B. Konyuhovskaya YU.E., Dorohov E.A. (2020) Vospriyatie COVID-19 naseleniem Rossii v usloviyah pandemii 2020 goda // Klinicheskaya i special'naya psihologiya. ¹2. S. 119-146.

27. Psihicheskoe razvitie vospitannikov detskogo doma / Pod red. I.V. Dubrovinoj, A.G. Ruzskoj. (1990). M.

28. Radina N.K. (2016) Social'no-psihologicheskij fenomen «zakrytosti» M.YU.Kondrat'eva: ot «zakrytoj gruppy» — k «zakrytomu obshchestvu» // Social'naya psihologiya i obshchestvo. T. 7. ¹ 1. S. 45—58.

29. Reshetnikov A.V., Pavlov S.V., Prisyazhnaya N.V. (2018) Social'no konstruirovannyj obraz vich-inficirovannogo // Socis. ¹6. S. 134-140.

30. Sorokin M.YU., Kas'yanov E.D., Rukavishnikov G.V., Makarevich O.V., Neznanov N.G., Lutova N.B., Mazo G.E. (2020) Psihologicheskie reakcii naseleniya kak faktor adaptacii k pandemii COVID-19 // Obozrenie psihiatrii i medicinskoj psihologii imeni V.M.Bekhtereva. ¹2. S. 87-94.

31. Terner Dzh. (2003) Social'noe vliyanie. SPb: Piter.

32. Urnov M.YU.(2007) Emocional'naya atmosfera obshchestva kak ob"ekt politologicheskogo issledovaniya: postanovka problemy. Preprint WP14/2007/01. M.: GU VSHE.

33. SHestopal E.B. (2017) Psihologicheskoe sostoyanie rossijskogo obshchestva mezhdu parlamentskimi i prezidentskimi vyborami. Sravnitel'nyj analiz // Sravnitel'naya politika. T.8. ¹2. S. 119-129.

34. SHlyahovaya E. V. (2018) Doverie kak uslovie prinyatiya reshenij v VUCA-mire // Social'naya i ekonomicheskaya psihologiya. CHast' 2: Novye nauchnye napravleniya / Otv. red. YU. V. Kovaleva, T. A. Nestik. M.: Izd-vo «Institut psihologii RAN».

35. SHorohova E.V. (2002) Teoreticheskie problemy issledovaniya bol'shih social'nyh grupp / Social'naya psihologiya: Uchebnoe posobie dlya vuzov. M.: PERSE. S.252-267.

36. YUrevich A. V. (2003) Struktura psihologicheskih teorij: Metodologicheskie i teoreticheskie problemy psihologii // Psihologicheskij zhurnal. Tom24. ¹1. S. 5-13.

37. Ahmed S. (2004) Collective Feelings: Or, the Impressions Left by Others // Theory, Culture & Society. Vol 21, Issue 2.P.25-42.

38. Bin C., Zhang J.M., Jiang Z., Shao J., Jiang T., Wang Z., Liu K., Tang S., Gu H., Jiang J. (2015) Media and public reactions toward vaccination during the ‘hepatitis B vaccine crisis’ in China // Vaccine. Vol. 33.Issue 15. P. 1780-1785.

39. Davis, M.D.M., Stephenson, N., Lohm, D. et al. (2015) Beyond resistance: social factors in the general public response to pandemic influenza // BMC Public Health. 15: 436. (https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/25926035/).

40. Drury J, Cocking C, Reicher S. (2008) Everyone for themselves? A comparative study of crowd solidarity among emergency survivors // British Journal of Social Psychology. 00. P. 1–21 (http://www.researchgate.net/profile/John_Drury3/publication/23255809_Everyone_for_themselves_A_comparative_study_of_crowd_solidarity_among_emergency_survivors/links/0deec518cfd6a73de0000000.pdf).

41. Glowacki E. M., Lazard A.J., Wilcox G.B., Mackert M., Bernhardt J.M. (2016) Identifying the public's concerns and the Centers for Disease Control and Prevention's reactions during a health crisis: an analysis of a Zika live Twitter chat // American Journal of Infection Control. Vol. 44. Issue 12. P. 1709-1711.

42. Gritsenko V., Skugarevsky O., Konstantinov V., Khamenka N., Marinova T., Reznik A., Isralowitz R. (2020) COVID 19 fear, stress, anxiety, and substance use among Russian and Belarusian university students // International journal of mental health and addiction. P. 1–7. Advance online publication. (https://doi.org/10.1007/s11469-020-00330-z).

43. Helbing D., Buzna L, Johansson A., Werner T. (2020) Self-Organized Pedestrian Crowd Dynamics: Experiments, Simulations, and Design Solutions // Transportation Science. ¹ 39 (1). P. 1-24.

44. Joensen L. E., Madsen K. P., Holm L., Nielsen K. A., Rod M. H., Petersen A. A., Rod N. H., Willaing I. (2020) Diabetes and COVID-19: psychosocial consequences of the COVID-19 pandemic in people with diabetes in Denmark-what characterizes people with high levels of COVID-19-related worries? // Diabet Med.37(7) P. 1146-1154. doi: 10.1111/dme.14319.

45. Kachanoff F.J., Bigman Y.E., Kapsaskis K., Gray K. (2020) Measuring realistic and symbolic threats of covid-19 and their unique impacts on well-being and adherence to public health behaviors// Social Psychological and Personality Science (https://journals.sagepub.com/doi/full/10.1177/1948550620931634).

46. Kniffin K. M., Narayanan J., Anseel F., Antonakis J., Ashford S. P., Bakker A. B., Bamberger P., Bapuji H., Bhave D. P., Choi V. K., Creary S. J., Demerouti E., Flynn F. J., Gelfand M. J., Greer L. L., Johns G., Kesebir S., Klein P. G., Lee S. Y., .Vugt M. V. (2020) COVID-19 and the workplace: implications, issues, and insights for future research and action // American Psychologist. Advance online publication (https://doi.org/10.1037/amp0000716).

47. Li S., Liu Z., Li Y. (2020) Temporal and spatial evolution of online public sentiment on emergencies. // Information Processing & Management. Vol. 57. Issue 2. ( https://doi.org/10.1016/j.ipm.2019.102177).

48. Mahmud M. S., Talukder M. U., & Rahman S. M. (2020) Does ‘Fear of COVID-19’ trigger future career anxiety? An empirical investigation considering depression from COVID-19 as a mediator // International Journal of Social Psychiatry. (https://doi.org/10.1177/0020764020935488).

49. Mead M. (1970) Culture and Commitment: A Study of the Generation Gap. New York: Doubleday (Natural History Press, published for the American Museum of Natural History).

50. Nieforth L. O., O'Haire M. E. (2020) The role of pets in managing uncertainty from COVID-19 // Psychological Trauma: Theory, Research, Practice, and Policy. 12(S1). P. 245–246.

51. Pillay A.L., Barnes B.R. (2020) Psychology and COVID-19: impacts, themes and way forward // South African Journal of Psychology. 50(2). P.148-153.

52. Paek H-J., Hilyard K., Freimuth V.S., Barge J.K., Mindlin M. (2008) Health communication and its role in the prevention and control of communicable diseases in Europe. Current evidence, practice and future developments // MUP Health Promotion Practice Supplement to October 2008. Vol. 9. No. 4. 60-72. DOI: 10.1177/1524839908322114.

53. Raunack-Mayer A., Tooher R., Collins J.E. et al. (2013) Understanding the school community’s response to school closures during the H1N1 2009 influenza pandemic // BMC Public Health 13. 344. (https://proxylibrary.hse.ru:2120/10.1186/1471-2458-13-344).

54. Rizvi Jafree S., ul Momina A., Naqi S. A. (2020) Significant other family members and their experiences of COVID-19 in Pakistan: a qualitative study with implications for social policy // Stigma and Health. Advance online publication. (https://psycnet.apa.org/fulltext/2020-63909-001.pdf).

55. Rosas O.V., Serrano-Puche J. (2018) News Media and the Emotional Public Sphere // International Journal of Communication. 12(2018). P. 2031–2039.

56. Rowe G., Hawkes G., Houghton J. (2008) Initial UK public reaction to avian influenza:analysis of opinions posted on the BBC website // Health, Risk & Society. 10:4. P. 361-384, DOI: 10.1080/13698570802166456.

57. Schroyer D. (2020) Media effects on individual worldview and wellness for long-term care residents amid the COVID-19 virus // The Gerontologist. gnaa095. (https://doi.org/10.1093/geront/gnaa095).

58. Serafeim G. (2018) Public Sentiment and the Price of Corporate Sustainability // Financial Analysts Journal. 76 (2). P. 26-46.

59. Sheffler J. L., Sachs-Ericsson N.J., Joiner T.E. (2020) The interpersonal and psychological impacts of covid-19 on risk for late-life suicide // The Gerontologist. gnaa103. (https://doi.org/10.1093/geront/gnaa103).

60. Stephen Z. X., Wang Y., Rauch A., Wei F. (2020) Unprecedented disruption of lives and work: health, distress and life satisfaction of working adults in China one month into the COVID-19 outbreak // Psychiatry Research. Vol. 288. (https://doi.org/10.1016/j.psychres.2020.112958).

61. Tanoue Y., Shuhei N., Daisuke Y., Takayuki K., Akifumi E., Shoi S., Nahoko H., Hiroaki M. (2020) Mental health of family, friends, and co-workers of COVID-19 patients in Japan // Psychiatry Research. Vol. 291. 113067. (https://doi.org/10.1016/j.psychres.2020.113067).

62. Vaziri H., Casper W. J., Wayne J. H., & Matthews R. A. (2020) Changes to the work–family interface during the COVID-19 pandemic: examining predictors and implications using latent transition analysis // Journal of Applied Psychology. Advance online publication. (https://doi.org/10.1037/apl0000819).

63. Wahl-Jorgensen K. Questioning the Ideal of the Public Sphere: The Emotional Turn // Social Media + Society. (https://doi.org/10.1177/2056305119852175).

64. Zhou M., Qu S., Zhao L., Kong N., Campy K.S., Wang S. (2019) Trust collapse caused by the Changsheng vaccine crisis in China // Vaccine. Vol. 37. Issue 26. P. 3419-3425.

Comments

No posts found

Write a review
Translate