Новые идеи отечественного конституционализма. Право как элемент сакральных и профанных ценностей

Виноградова Елена В.

doi:10.31857/S102694520025224-7

Русский

Главная>Номер 5>Новые идеи отечественного конституционализма. Право как элемент сакральных и профанных ценностей

Новые идеи отечественного конституционализма. Право как элемент сакральных и профанных ценностей

Оглавление

Аннотация Оценить Содержание публикации

Библиография Комментарии

Новые идеи отечественного конституционализма. Право как элемент сакральных и профанных ценностей

Аннотация

Код статьи

S102694520025224-7-1

DOI

10.31857/S102694520025224-7

Тип публикации

Статья

Статус публикации

Опубликовано

Авторы

Виноградова Елена Валерьевна Связаться с автором

Должность: Главный научный сотрудник сектора конституционного права и конституционной юстиции Института государства и права Российской академии наук
Аффилиация: Институт государства и права Российской академии наук
Адрес: Российская Федерация, Москва

Выпуск

Номер 5

Страницы

24-31

Аннотация

Формирование современной российской модели конституционализма контекстно предопределено изучением его институтов. Переосмысление правового содержания конституционных ценностей обусловлено появлением новых идей, которые в формате междисциплинарных исследований создают конституционно-правовую основу российской государственной идентичности. В статье проведен анализ влияния на правовую науку системы сакрально-профанных ценностей в концепциях правосознания и правоприменения. Ранее в отечественном праве система сакральное - профанное не исследовалась. Предлагаемые концептуальные модели включения в систему конституционных ценностей социально-философских феноменов важны для нового понимания конституционных ценностей. Актуальность исследования обусловлена трансформацией конституционных институтов в новых прочтениях Конституции РФ после принятия поправок 2020 года. В статье анализируются вопросы влияния на социальные процессы профанизации сакральных ценностей. Делается вывод о том, что ценностные ориентиры определяют критерии эффективности власти и управления, институционализируют правосознание и правоприменение как регуляторы общественных отношений.

Ключевые слова

конституционная идентичность, сакральные и профанные ценности, система конституционных ценностей, правосознание, правопонимание

Классификатор

Получено

13.02.2023

Дата публикации

29.06.2023

Всего подписок

Всего просмотров

374

Оценка читателей

0.0 (0 голосов)

Цитировать Скачать pdf

ГОСТ	Виноградова Е. В. Новые идеи отечественного конституционализма. Право как элемент сакральных и профанных ценностей // Государство и право. – 2023. – Номер 5 C. 24-31 . URL: https://gipras.ru/s0205-96060000622-1-1-ru-23/?version_id=101910. DOI: 10.31857/S102694520025224-7
MLA	Vinogradova, Elena V "New ideas of Russian constitutionalism. Law as an element of the system of sacred and profane values." Gosudarstvo i pravo. 5 (2023).:24-31. DOI: 10.31857/S102694520025224-7
APA	Vinogradova E. (2023). New ideas of Russian constitutionalism. Law as an element of the system of sacred and profane values. Gosudarstvo i pravo. no. 5, pp.24-31 DOI: 10.31857/S102694520025224-7

Библиография

1. Биневский И.А. Диалектика сакрального и профанного в европейском социокультурном процессе: автореф. дис. … канд. филос. наук: 24.00.01. М., 2012. С. 18, 20.

2. Виноградова Е.В., Захарцев С.И., Сальников В.П. Индексы научного цитирования: мифы и реальность // Юрид. наука: история и современность. 2021. № 12. С. 156 - 163.

3. Виноградова Е.В., Раттур М.В. Общероссийская идентичность как конституционная ценность в Конституционных поправках 2020 года // Право и государство: теория и практика. 2020. № 3 (183) С. 101 - 114.

4. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. СПб., 2001.

5. Долгоруков П.В. Правда о России, высказанная князем Петром Долгоруковым. Париж, 1861. Т. 1, 2.

6. Захаров В.Ю. Политика «конституционной дипломатии» Александра I в Польше и её результаты // Россия и Польша: опыт тысячелетнего соседства: материалы Междунар. науч. конф., Москва, 15 марта 2019 / под ред. С.В. Леонова, Г.В. Талиной. М., 2019. С. 135–149.

7. Исаева Н.В. Теория идентичности в дискурсе теории права и государства // Правоведение. 2012. № 5. (304). С. 117–134.

8. Кнабе Г.С. Диалектика повседневности // Вопросы философии. 1989. № 5. С. 26 - 46.

9. Кобзарь-Фролова М.Н. Административное правоотношение: эволюция взглядов на понятие и сущность // Государство и право. 2022. № 4. С. 90 - 102.

10. Лебедев С.А. Философия науки: краткая энциклопедия (основные направления, концепции, категории). М., 2008. С. 692.

11. Лессер Джордж (1957 - 1964). Готические соборы и сакральная геометрия. Лондон, 1957.

12. Лоулор Роберт. Сакральная геометрия: философия и практика (Искусство и воображение). Темза и Гудзон, 1989.

13. Михайловский Н.К. Соч. Т. 3. Записки профана. СПб., 1881. С. 34, 35.

14. Полный сборник платформ всех русских политических партий: с приложением высочайшего манифеста 17 октября 1905 года и всеподданнейшего доклада графа Витте. 2-е изд. СПб., 1906.

15. Прокопович Г.А. Конституция Финляндии: этапы преобразований в государственно-правовой сфере // Юрид. мысль. 2010. № 1 (57). С. 34–38.

16. Румянцев О.К. Мир повседневности. Миф // Теоретическая культурология. М.; Екатеринбург, 2005. С. 355 - 371.

17. Сперанский М.М. План государственного преобразования графа М.М. Сперанского (Введение к уложению государственных законов 1809 г.): с прил.: «Записки об устройстве судебных и правительств. учреждений в России» (1803 г.), статьей «О государственных установлениях», «О крепостных людях» и «Пермского письма к императору Александру». М., 1905.

18. Федоровских А.А.Трасформация сакрального и профанного в обществе: миф – религия – идеология: автореф. дис. … канд. филос. наук. Екатеринбург, 2000. С. 4.

19. Фроянов И.Я. Исторический опыт русского народа и современность // Дом Романовых в истории России: материалы к докл. конф., 19 - 22 июня 1995 г. / редкол.: И.Я. Фроянов (отв. ред.) и др. СПб., 1995. С. 9, 16, 17.

20. Шульженко Ю.Л. Предтеча Конституции РСФСР 1918 г. // Вестник Университета им. О.Е. Кутафина. 2018. № 8 (48). С. 67–73.


1	Подпись к рисунку/медиа
2	Российский конституционализм имеет многовековую историю. Конституцию, принятую после Октябрьской революции, считают первым российским конституционным актом. Однако формирование отечественного конституционализма началось задолго до 1918 г. Реальными конституционными проектами можно считать предложения по совершенствованию государственного устройства второй половины XVIII в. Работы графа Н.И. Панина, Д.И. Фонвизина, П.И. Пестеля и Н.М. Муравьева, князя П.В. Долгорукова, М.М. Сперанского, сенатора Н.Н. Новосильцева формировали будущую модель современной российской конституционной государственности¹. 1. См.: Долгоруков П.В. Правда о России, высказанная князем Петром Долгоруковым. Париж, 1861. Т. 1, 2; Полный сборник платформ всех русских политических партий: с приложением высочайшего манифеста 17 октября 1905 года и всеподданнейшего доклада графа Витте. 2-е изд. СПб., 1906; Сперанский М.М. План государственного преобразования графа М.М. Сперанского (Введение к уложению государственных законов 1809 г.): с прил.: «Записки об устройстве судебных и правительств. учреждений в России» (1803 г.), статьей «О государственных установлениях», «О крепостных людях» и «Пермского письма к императору Александру». М., 1905.	Российский конституционализм имеет многовековую историю. Конституцию, принятую после Октябрьской революции, считают первым российским конституционным актом. Однако формирование отечественного конституционализма началось задолго до 1918 г. Реальными конституционными проектами можно считать предложения по совершенствованию государственного устройства второй половины XVIII в. Работы графа Н.И. Панина, Д.И. Фонвизина, П.И. Пестеля и Н.М. Муравьева, князя П.В. Долгорукова, М.М. Сперанского, сенатора Н.Н. Новосильцева формировали будущую модель современной российской конституционной государственности<sup>1</sup>. Российский конституционализм имеет многовековую историю. Конституцию, принятую после Октябрьской революции, считают первым российским конституционным актом. Однако формирование отечественного конституционализма началось задолго до 1918 г. Реальными конституционными проектами можно считать предложения по совершенствованию государственного устройства второй половины XVIII в. Работы графа Н.И. Панина, Д.И. Фонвизина, П.И. Пестеля и Н.М. Муравьева, князя П.В. Долгорукова, М.М. Сперанского, сенатора Н.Н. Новосильцева формировали будущую модель современной российской конституционной государственности<sup>1</sup>.
	1. См.: <em>Долгоруков П.В.</em> Правда о России, высказанная князем Петром Долгоруковым. Париж, 1861. Т. 1, 2; Полный сборник платформ всех русских политических партий: с приложением высочайшего манифеста 17 октября 1905 года и всеподданнейшего доклада графа Витте. 2-е изд. СПб., 1906; <em>Сперанский М.М.</em> План государственного преобразования графа М.М. Сперанского (Введение к уложению государственных законов 1809 г.): с прил.: «Записки об устройстве судебных и правительств. учреждений в России» (1803 г.), статьей «О государственных установлениях», «О крепостных людях» и «Пермского письма к императору Александру». М., 1905.
3	Начало ХIХ в. изменило соотношение сил в Западной Европе. Некоторые государства перестали существовать. Границы многих стран трансформировались до неузнаваемости. По итогам русско-шведской войны 1808–1809 гг. Финляндия вошла в состав Российской Империи, что было зафиксировано Манифестом от 5 (17) июня 1808 г. «О присоединении Финляндии». Последствием этих событий стало принятие нормативных актов конституционного содержания. В 1809 г. Боргосским сеймом была утверждена автономия Великого княжества Финляндского в составе Российской Империи. Необходимо было нейтрализовать антирусские настроения и пресечь попытки Швеции вернуть утраченные в русско-шведской войне территории. Поэтому Высочайшей грамотой Александра I от 15 марта 1809 г. было установлено, что Россия оставляет за Финляндией право сохранить религию. За жителями также сохранялись права и коренные законы: «Форма правления» 1772 г., Акт соединения и безопасности 1789 г., а также «Привилегии рыцарству и дворянству» 1723 г., «Привилегии духовному сословию» 1723 г., «Удостоверение, изданное для бюргерства и городов» 1789 г. и др. Считается, что «Форма правления» 1772 г. и Акт соединения и безопасности 1789 г., ограничивающие полномочия монарха в законодательной и исполнительной сферах, являлись Конституцией Финляндии, признанной Россией². 2. См.: Прокопович Г.А. Конституция Финляндии: этапы преобразований в государственно-правовой сфере // Юрид. мысль. 2010. № 1 (57). С. 34–38; Шульженко Ю.Л. Предтеча Конституции РСФСР 1918 г. // Вестник Университета им. О.Е. Кутафина. 2018. № 8 (48). С. 67–73.	Начало ХIХ в. изменило соотношение сил в Западной Европе. Некоторые государства перестали существовать. Границы многих стран трансформировались до неузнаваемости. По итогам русско-шведской войны 1808–1809 гг. Финляндия вошла в состав Российской Империи, что было зафиксировано Манифестом от 5 (17) июня 1808 г. «О присоединении Финляндии». Последствием этих событий стало принятие нормативных актов конституционного содержания. В 1809 г. Боргосским сеймом была утверждена автономия Великого княжества Финляндского в составе Российской Империи. Необходимо было нейтрализовать антирусские настроения и пресечь попытки Швеции вернуть утраченные в русско-шведской войне территории. Поэтому Высочайшей грамотой Александра I от 15 марта 1809 г. было установлено, что Россия оставляет за Финляндией право сохранить религию. За жителями также сохранялись права и коренные законы: «Форма правления» 1772 г., Акт соединения и безопасности 1789 г., а также «Привилегии рыцарству и дворянству» 1723 г., «Привилегии духовному сословию» 1723 г., «Удостоверение, изданное для бюргерства и городов» 1789 г. и др. Считается, что «Форма правления» 1772 г. и Акт соединения и безопасности 1789 г., ограничивающие полномочия монарха в законодательной и исполнительной сферах, являлись Конституцией Финляндии, признанной Россией<sup>2</sup>. Начало ХIХ в. изменило соотношение сил в Западной Европе. Некоторые государства перестали существовать. Границы многих стран трансформировались до неузнаваемости. По итогам русско-шведской войны 1808–1809 гг. Финляндия вошла в состав Российской Империи, что было зафиксировано Манифестом от 5 (17) июня 1808 г. «О присоединении Финляндии». Последствием этих событий стало принятие нормативных актов конституционного содержания. В 1809 г. Боргосским сеймом была утверждена автономия Великого княжества Финляндского в составе Российской Империи. Необходимо было нейтрализовать антирусские настроения и пресечь попытки Швеции вернуть утраченные в русско-шведской войне территории. Поэтому Высочайшей грамотой Александра I от 15 марта 1809 г. было установлено, что Россия оставляет за Финляндией право сохранить религию. За жителями также сохранялись права и коренные законы: «Форма правления» 1772 г., Акт соединения и безопасности 1789 г., а также «Привилегии рыцарству и дворянству» 1723 г., «Привилегии духовному сословию» 1723 г., «Удостоверение, изданное для бюргерства и городов» 1789 г. и др. Считается, что «Форма правления» 1772 г. и Акт соединения и безопасности 1789 г., ограничивающие полномочия монарха в законодательной и исполнительной сферах, являлись Конституцией Финляндии, признанной Россией<sup>2</sup>.
	2. См.: <em>Прокопович Г.А.</em> Конституция Финляндии: этапы преобразований в государственно-правовой сфере // Юрид. мысль. 2010. № 1 (57). С. 34–38; <em>Шульженко Ю.Л.</em> Предтеча Конституции РСФСР 1918 г. // Вестник Университета им. О.Е. Кутафина. 2018. № 8 (48). С. 67–73.
4	После Французской революции, периода наполеоновских войн, российских побед в Европе на Венском конгрессе 1815 г. было принято решение о вхождении части Польши (Великого Герцогства Варшавского) в состав России. Под влиянием идей умеренного конституционализма Александр I даровал Царству Польскому новую Конституцию. Целью ее принятия было укрепление государственности, обусловленное верховенством права. Такой подход, основанный на принципе «конституционной дипломатии», прослеживался ранее в деятельности Екатерины II и Павла I. Предполагалось, что реализация этих идей сможет противостоять революционным настроениям, возникающим на почве развивающегося национального самосознания, на территориях, вошедших в Российскую Империю или испытывающих на себе ее сильное влияние с начала ХIХ в. Польша должна была стать форпостом российских имперских интересов на западных рубежах России. Идея октроирования конституции была в тот период весьма популярна. Можно напомнить Хартию 1814 г., октроированную королем Людовиком ХVIII, Альбертинский статут 1848 г., Конституцию Австрийской империи 1849 г., несколько позже император Мэйдзи даровал своим подданным Конституцию Японии 1889 г. Проект польской Конституции был разработан российскими правоведами А. Чарторижским, Н.Н. Новосильцевым и др. Александр I подписал его 27 ноября 1815 г. (24 декабря 1815 г. он был опубликован). Необходимо сказать, что Конституция Польши была одной из самых либеральных, в ней провозглашались права и свободы подданных и их гарантии. Интересно то, что в ней устанавливалось прямое избирательное право с весьма низким избирательным цензом. Конституция была позитивно воспринята населением и на некоторое время приглушила сепаратистские настроения. После Польского восстания 1830–1831 гг. Николай I отменил Конституцию Царства Польского³. Идеи, являющиеся основой конституционализма, частично были реализованы в актах периода реформы государственной власти Александра II. 3. См.: Захаров В.Ю. Политика «конституционной дипломатии» Александра I в Польше и её результаты // Россия и Польша: опыт тысячелетнего соседства: материалы Междунар. науч. конф., Москва, 15 марта 2019 / под ред. С.В. Леонова, Г.В. Талиной. М., 2019. С. 135–149; Прокопович Г.А. Указ. соч. С. 34–38.	После Французской революции, периода наполеоновских войн, российских побед в Европе на Венском конгрессе 1815 г. было принято решение о вхождении части Польши (Великого Герцогства Варшавского) в состав России. Под влиянием идей умеренного конституционализма Александр I даровал Царству Польскому новую Конституцию. Целью ее принятия было укрепление государственности, обусловленное верховенством права. Такой подход, основанный на принципе «конституционной дипломатии», прослеживался ранее в деятельности Екатерины II и Павла I. Предполагалось, что реализация этих идей сможет противостоять революционным настроениям, возникающим на почве развивающегося национального самосознания, на территориях, вошедших в Российскую Империю или испытывающих на себе ее сильное влияние с начала ХIХ в. Польша должна была стать форпостом российских имперских интересов на западных рубежах России. Идея октроирования конституции была в тот период весьма популярна. Можно напомнить Хартию 1814 г., октроированную королем Людовиком ХVIII, Альбертинский статут 1848 г., Конституцию Австрийской империи 1849 г., несколько позже император Мэйдзи даровал своим подданным Конституцию Японии 1889 г. Проект польской Конституции был разработан российскими правоведами А. Чарторижским, Н.Н. Новосильцевым и др. Александр I подписал его 27 ноября 1815 г. (24 декабря 1815 г. он был опубликован). Необходимо сказать, что Конституция Польши была одной из самых либеральных, в ней провозглашались права и свободы подданных и их гарантии. Интересно то, что в ней устанавливалось прямое избирательное право с весьма низким избирательным цензом. Конституция была позитивно воспринята населением и на некоторое время приглушила сепаратистские настроения. После Польского восстания 1830–1831 гг. Николай I отменил Конституцию Царства Польского<sup>3</sup>. Идеи, являющиеся основой конституционализма, частично были реализованы в актах периода реформы государственной власти Александра II. После Французской революции, периода наполеоновских войн, российских побед в Европе на Венском конгрессе 1815 г. было принято решение о вхождении части Польши (Великого Герцогства Варшавского) в состав России. Под влиянием идей умеренного конституционализма Александр I даровал Царству Польскому новую Конституцию. Целью ее принятия было укрепление государственности, обусловленное верховенством права. Такой подход, основанный на принципе «конституционной дипломатии», прослеживался ранее в деятельности Екатерины II и Павла I. Предполагалось, что реализация этих идей сможет противостоять революционным настроениям, возникающим на почве развивающегося национального самосознания, на территориях, вошедших в Российскую Империю или испытывающих на себе ее сильное влияние с начала ХIХ в. Польша должна была стать форпостом российских имперских интересов на западных рубежах России. Идея октроирования конституции была в тот период весьма популярна. Можно напомнить Хартию 1814 г., октроированную королем Людовиком ХVIII, Альбертинский статут 1848 г., Конституцию Австрийской империи 1849 г., несколько позже император Мэйдзи даровал своим подданным Конституцию Японии 1889 г. Проект польской Конституции был разработан российскими правоведами А. Чарторижским, Н.Н. Новосильцевым и др. Александр I подписал его 27 ноября 1815 г. (24 декабря 1815 г. он был опубликован). Необходимо сказать, что Конституция Польши была одной из самых либеральных, в ней провозглашались права и свободы подданных и их гарантии. Интересно то, что в ней устанавливалось прямое избирательное право с весьма низким избирательным цензом. Конституция была позитивно воспринята населением и на некоторое время приглушила сепаратистские настроения. После Польского восстания 1830–1831 гг. Николай I отменил Конституцию Царства Польского<sup>3</sup>. Идеи, являющиеся основой конституционализма, частично были реализованы в актах периода реформы государственной власти Александра II.
	3. См.: <em>Захаров В.Ю.</em> Политика «конституционной дипломатии» Александра I в Польше и её результаты // Россия и Польша: опыт тысячелетнего соседства: материалы Междунар. науч. конф., Москва, 15 марта 2019 / под ред. С.В. Леонова, Г.В. Талиной. М., 2019. С. 135–149; <em>Прокопович Г.А.</em> Указ. соч. С. 34–38.
5	В начале ХХ в. отечественные правоведы, предлагая новые прочтения идей конституционной государственности, предопределили трансформационный потенциал революционных потрясений. Но при том, что в новой Советской республике предполагалось отмирание права, уже в 1918 г. принимается Конституция РСФСР, аксиологические акценты которой формируют основы новой государственности. На протяжении всего ХХ в. конституции становятся документами, объединяющими систему отечественных ценностей, формировавшихся на протяжении столетий.	В начале ХХ в. отечественные правоведы, предлагая новые прочтения идей конституционной государственности, предопределили трансформационный потенциал революционных потрясений. Но при том, что в новой Советской республике предполагалось отмирание права, уже в 1918 г. принимается Конституция РСФСР, аксиологические акценты которой формируют основы новой государственности. На протяжении всего ХХ в. конституции становятся документами, объединяющими систему отечественных ценностей, формировавшихся на протяжении столетий. В начале ХХ в. отечественные правоведы, предлагая новые прочтения идей конституционной государственности, предопределили трансформационный потенциал революционных потрясений. Но при том, что в новой Советской республике предполагалось отмирание права, уже в 1918 г. принимается Конституция РСФСР, аксиологические акценты которой формируют основы новой государственности. На протяжении всего ХХ в. конституции становятся документами, объединяющими систему отечественных ценностей, формировавшихся на протяжении столетий.

6	Как отмечал российский историк, признанный специалист по истории Древнерусского государства проф. И.А. Фроянов, на развитие российской государственности влияло много факторов. На протяжении почти всей истории России военные вторжения следовали одно за другим: на юге нашим предкам не давали покоя авары, хазары, печенеги, половцы, татары, турки, а на северо-западе и западе – варяги, немцы, датчане, шведы, поляки. В результате постоянной внешней угрозы государство усвоило в первую очередь функции, связанные с организацией обороны и устройством общества так, чтобы оно сохраняло способность противостоять натиску извне, а это требовало достижения известного баланса общественных сил, придания обществу устойчивости, обеспечения социального равновесия. В этом проявлялось глубокое своеобразие развития органов властвования и управления Российского государства по сравнению со странами Западной Европы, состоящее в том, что русское «государство имело ярко выраженный, патерналистический характер, действуя как институт, опекающий общество в целом и каждого»⁴ человека. 4. Фроянов И.Я. Исторический опыт русского народа и современность // Дом Романовых в истории России: материалы к докл. конф., 19 - 22 июня 1995 г. / редкол.: И.Я. Фроянов (отв. ред.) и др. СПб., 1995. С. 9, 16, 17.	Как отмечал российский историк, признанный специалист по истории Древнерусского государства проф. И.А. Фроянов, на развитие российской государственности влияло много факторов. На протяжении почти всей истории России военные вторжения следовали одно за другим: на юге нашим предкам не давали покоя авары, хазары, печенеги, половцы, татары, турки, а на северо-западе и западе – варяги, немцы, датчане, шведы, поляки. В результате постоянной внешней угрозы государство усвоило в первую очередь функции, связанные с организацией обороны и устройством общества так, чтобы оно сохраняло способность противостоять натиску извне, а это требовало достижения известного баланса общественных сил, придания обществу устойчивости, обеспечения социального равновесия. В этом проявлялось глубокое своеобразие развития органов властвования и управления Российского государства по сравнению со странами Западной Европы, состоящее в том, что русское «государство имело ярко выраженный, патерналистический характер, действуя как институт, опекающий общество в целом и каждого»<sup>4</sup> человека. Как отмечал российский историк, признанный специалист по истории Древнерусского государства проф. И.А. Фроянов, на развитие российской государственности влияло много факторов. На протяжении почти всей истории России военные вторжения следовали одно за другим: на юге нашим предкам не давали покоя авары, хазары, печенеги, половцы, татары, турки, а на северо-западе и западе – варяги, немцы, датчане, шведы, поляки. В результате постоянной внешней угрозы государство усвоило в первую очередь функции, связанные с организацией обороны и устройством общества так, чтобы оно сохраняло способность противостоять натиску извне, а это требовало достижения известного баланса общественных сил, придания обществу устойчивости, обеспечения социального равновесия. В этом проявлялось глубокое своеобразие развития органов властвования и управления Российского государства по сравнению со странами Западной Европы, состоящее в том, что русское «государство имело ярко выраженный, патерналистический характер, действуя как институт, опекающий общество в целом и каждого»<sup>4</sup> человека.
	4. <em>Фроянов</em><em> И.Я.</em> Исторический опыт русского народа и современность // Дом Романовых в истории России: материалы к докл. конф., 19 - 22 июня 1995 г. / редкол.: И.Я. Фроянов (отв. ред.) и др. СПб., 1995. С. 9, 16, 17.
7	Современный конституционализм контекстно отформатирован сохраненными традициями исторической, философской, культурной идентичности. Ценности, создающие и определяющие своеобразие страны, отражены в правовой основе российской государственности. Уникальная для любой страны система ценностей обусловливает ее идентичность, которая, как отмечают исследователи, стала «призмой, через которую рассматриваются, оцениваются и изучаются многие важные черты современной жизни»⁵. Самобытность решения вопросов взаимного влияния разных социальных институтов власти, гражданского общества, государства актуализируется в процессе формирования аксиологических доминант, создающих основу для позитивного развития. Эффективность этой эволюции во многом зависит «от логических, эмпирических и теоретических возможностей развития научного знания и от уровня его востребованности обществом»⁶. Это предопределяет востребованность философских, социологических, политологических и других общественных наук как части знаний о взаимодействии между обществом и властью в вопросах, определяющих направления, в которых должна развиваться конституционная государственность. 5. Исаева Н.В. Теория идентичности в дискурсе теории права и государства // Правоведение. 2012. № 5. (304). С. 117–134; Виноградова Е.В., Раттур М.В. Общероссийская идентичность как конституционная ценность в Конституционных поправках 2020 года // Право и государство: теория и практика. 2020. № 3 (183) С. 101 - 114. 6. См.: Лебедев С.А. Философия науки: краткая энциклопедия (основные направления, концепции, категории). М., 2008. С. 692.	Современный конституционализм контекстно отформатирован сохраненными традициями исторической, философской, культурной идентичности. Ценности, создающие и определяющие своеобразие страны, отражены в правовой основе российской государственности. Уникальная для любой страны система ценностей обусловливает ее идентичность, которая, как отмечают исследователи, стала «призмой, через которую рассматриваются, оцениваются и изучаются многие важные черты современной жизни»<sup>5</sup>. Самобытность решения вопросов взаимного влияния разных социальных институтов власти, гражданского общества, государства актуализируется в процессе формирования аксиологических доминант, создающих основу для позитивного развития. Эффективность этой эволюции во многом зависит «от логических, эмпирических и теоретических возможностей развития научного знания и от уровня его востребованности обществом»<sup>6</sup>. Это предопределяет востребованность философских, социологических, политологических и других общественных наук как части знаний о взаимодействии между обществом и властью в вопросах, определяющих направления, в которых должна развиваться конституционная государственность. Современный конституционализм контекстно отформатирован сохраненными традициями исторической, философской, культурной идентичности. Ценности, создающие и определяющие своеобразие страны, отражены в правовой основе российской государственности. Уникальная для любой страны система ценностей обусловливает ее идентичность, которая, как отмечают исследователи, стала «призмой, через которую рассматриваются, оцениваются и изучаются многие важные черты современной жизни»<sup>5</sup>. Самобытность решения вопросов взаимного влияния разных социальных институтов власти, гражданского общества, государства актуализируется в процессе формирования аксиологических доминант, создающих основу для позитивного развития. Эффективность этой эволюции во многом зависит «от логических, эмпирических и теоретических возможностей развития научного знания и от уровня его востребованности обществом»<sup>6</sup>. Это предопределяет востребованность философских, социологических, политологических и других общественных наук как части знаний о взаимодействии между обществом и властью в вопросах, определяющих направления, в которых должна развиваться конституционная государственность.
	5. <em>Исаева Н.В.</em> Теория идентичности в дискурсе теории права и государства // Правоведение. 2012. № 5. (304). С. 117–134; <em>Виноградова</em><em> </em><em>Е.В.,</em><em> </em><em>Раттур</em><em> </em><em>М.В.</em> Общероссийская идентичность как конституционная ценность в Конституционных поправках 2020 года // Право и государство: теория и практика. 2020. № 3 (183) С. 101 - 114.<br><br>6. См.: <em>Лебедев С.А.</em> Философия науки: краткая энциклопедия (основные направления, концепции, категории). М., 2008. С. 692.
8	Поиск новых подходов, основанных на российских идейно-ценностных ориентирах, особенно важен для отечественных гуманитарных исследований, которые «всегда имеют ярко выраженный национальный характер, так как они связаны с историей, языковыми и культурными традициями страны»⁷. Научный поиск, отражая фоновый запрос общества, создает новые элементы системы ценностей. 7. Виноградова Е.В., Захарцев С.И., Сальников В.П. Индексы научного цитирования: мифы и реальность // Юрид. наука: история и современность. 2021. № 12. С. 156 - 163.	Поиск новых подходов, основанных на российских идейно-ценностных ориентирах, особенно важен для отечественных гуманитарных исследований, которые «всегда имеют ярко выраженный национальный характер, так как они связаны с историей, языковыми и культурными традициями страны»<sup>7</sup>. Научный поиск, отражая фоновый запрос общества, создает новые элементы системы ценностей. Поиск новых подходов, основанных на российских идейно-ценностных ориентирах, особенно важен для отечественных гуманитарных исследований, которые «всегда имеют ярко выраженный национальный характер, так как они связаны с историей, языковыми и культурными традициями страны»<sup>7</sup>. Научный поиск, отражая фоновый запрос общества, создает новые элементы системы ценностей.
	7. <em>Виноградова Е.В., </em><em>Захарцев</em><em> С.И., Сальников В.П.</em> Индексы научного цитирования: мифы и реальность // Юрид. наука: история и современность. 2021. № 12. С. 156 - 163.
9	На прошедшей в Институте государства и права Российской академии наук конференции, посвященной отражению в рамках фундаментальных исследований подходов к доктринальному осмыслению новых конституционно-правовых институтов, появившихся в России после принятия в 2020 г. конституционных поправок, для обсуждения был предложен интересный тезис. Его смысл состоял в том, что права и свободы человека можно делить на основе отнесения их к сакральным и профанным ценностям. С точки зрения гарантий защиты прав и свобод идея кажется вполне продуктивной. Логично предположить, что реализация права на питьевую воду, пищу, жилище гарантируется законодательством. Кроме того, в рамках соблюдения международных договоров эти проблемы зачастую удается успешно преодолевать. Во всяком случае на всех уровнях обозначается готовность к решению этих вопросов.	На прошедшей в Институте государства и права Российской академии наук конференции, посвященной отражению в рамках фундаментальных исследований подходов к доктринальному осмыслению новых конституционно-правовых институтов, появившихся в России после принятия в 2020 г. конституционных поправок, для обсуждения был предложен интересный тезис. Его смысл состоял в том, что права и свободы человека можно делить на основе отнесения их к сакральным и профанным ценностям. С точки зрения гарантий защиты прав и свобод идея кажется вполне продуктивной. Логично предположить, что реализация права на питьевую воду, пищу, жилище гарантируется законодательством. Кроме того, в рамках соблюдения международных договоров эти проблемы зачастую удается успешно преодолевать. Во всяком случае на всех уровнях обозначается готовность к решению этих вопросов. На прошедшей в Институте государства и права Российской академии наук конференции, посвященной отражению в рамках фундаментальных исследований подходов к доктринальному осмыслению новых конституционно-правовых институтов, появившихся в России после принятия в 2020 г. конституционных поправок, для обсуждения был предложен интересный тезис. Его смысл состоял в том, что права и свободы человека можно делить на основе отнесения их к сакральным и профанным ценностям. С точки зрения гарантий защиты прав и свобод идея кажется вполне продуктивной. Логично предположить, что реализация права на питьевую воду, пищу, жилище гарантируется законодательством. Кроме того, в рамках соблюдения международных договоров эти проблемы зачастую удается успешно преодолевать. Во всяком случае на всех уровнях обозначается готовность к решению этих вопросов.

10	Действительно, система сакральное - профанное весьма интересна для использования ее элементов в качестве критерия дифференциации прав человека. Определяя качество жизни людей в той или иной стране, можно использовать известную шкалу потребностей. Ее автор, Маслоу, предложил делить все известные человечеству потребности на группы. Иллюстрируется эта идея в виде пирамиды, в основании которой примитивные потребности, выше располагаются безопасность, привязанность, любовь, принадлежность к какой-либо социальной группе. К самым высоким отнесены потребности в уважении, знаниях, эстетике, стремлении к раскрытию внутреннего потенциала. Гипотетически, без удовлетворения примитивных потребностей человек не поднимается к более высоким. Эта теория созвучна с другими, например с пассионарной теорией этногенеза Л.Н. Гумилева⁸. В контексте данного исследования можно предположить, что по мере удовлетворения профанных потребностей актуализируется интерес к более высоким - сакральным. 8. См.: Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. СПб., 2001.	Действительно, система сакральное - профанное весьма интересна для использования ее элементов в качестве критерия дифференциации прав человека. Определяя качество жизни людей в той или иной стране, можно использовать известную шкалу потребностей. Ее автор, Маслоу, предложил делить все известные человечеству потребности на группы. Иллюстрируется эта идея в виде пирамиды, в основании которой примитивные потребности, выше располагаются безопасность, привязанность, любовь, принадлежность к какой-либо социальной группе. К самым высоким отнесены потребности в уважении, знаниях, эстетике, стремлении к раскрытию внутреннего потенциала. Гипотетически, без удовлетворения примитивных потребностей человек не поднимается к более высоким. Эта теория созвучна с другими, например с пассионарной теорией этногенеза Л.Н. Гумилева<sup>8</sup>. В контексте данного исследования можно предположить, что по мере удовлетворения профанных потребностей актуализируется интерес к более высоким - сакральным. Действительно, система сакральное - профанное весьма интересна для использования ее элементов в качестве критерия дифференциации прав человека. Определяя качество жизни людей в той или иной стране, можно использовать известную шкалу потребностей. Ее автор, Маслоу, предложил делить все известные человечеству потребности на группы. Иллюстрируется эта идея в виде пирамиды, в основании которой примитивные потребности, выше располагаются безопасность, привязанность, любовь, принадлежность к какой-либо социальной группе. К самым высоким отнесены потребности в уважении, знаниях, эстетике, стремлении к раскрытию внутреннего потенциала. Гипотетически, без удовлетворения примитивных потребностей человек не поднимается к более высоким. Эта теория созвучна с другими, например с пассионарной теорией этногенеза Л.Н. Гумилева<sup>8</sup>. В контексте данного исследования можно предположить, что по мере удовлетворения профанных потребностей актуализируется интерес к более высоким - сакральным.
	8. См.: <em>Гумилев Л.Н.</em> Этногенез и биосфера земли. СПб., 2001.
11	Очевидно, что для реализации сакральных прав требуется значительно больше усилий, чем для профанных. И здесь, вероятно, нужно искать новые подходы для правового осмысления ценностных модулей. Удовлетворение потребностей жителей страны - задача публичной власти любого уровня. Но очевидность разновесности сакральных и профанных потребностей обусловливает новое направление научного поиска. Во всяком случае об этом надо размышлять, наполнять теоретическими исследованиями существующие пробелы и, возможно, переходить на уровень нормативного регулирования.	Очевидно, что для реализации сакральных прав требуется значительно больше усилий, чем для профанных. И здесь, вероятно, нужно искать новые подходы для правового осмысления ценностных модулей. Удовлетворение потребностей жителей страны - задача публичной власти любого уровня. Но очевидность разновесности сакральных и профанных потребностей обусловливает новое направление научного поиска. Во всяком случае об этом надо размышлять, наполнять теоретическими исследованиями существующие пробелы и, возможно, переходить на уровень нормативного регулирования. Очевидно, что для реализации сакральных прав требуется значительно больше усилий, чем для профанных. И здесь, вероятно, нужно искать новые подходы для правового осмысления ценностных модулей. Удовлетворение потребностей жителей страны - задача публичной власти любого уровня. Но очевидность разновесности сакральных и профанных потребностей обусловливает новое направление научного поиска. Во всяком случае об этом надо размышлять, наполнять теоретическими исследованиями существующие пробелы и, возможно, переходить на уровень нормативного регулирования.

12	Требует разработки и вопрос о воздействии сакрального и профанного на общественную жизнь. Именно эти непроясненные вопросы и составляют проблемное поле исследования. Изначально система сакральное - профанное получила развитие как социальная модель благодаря работам основателя социологии Э. Дюркгейма.	Требует разработки и вопрос о воздействии сакрального и профанного на общественную жизнь. Именно эти непроясненные вопросы и составляют проблемное поле исследования. Изначально система сакральное - профанное получила развитие как социальная модель благодаря работам основателя социологии Э. Дюркгейма. Требует разработки и вопрос о воздействии сакрального и профанного на общественную жизнь. Именно эти непроясненные вопросы и составляют проблемное поле исследования. Изначально система сакральное - профанное получила развитие как социальная модель благодаря работам основателя социологии Э. Дюркгейма.

13	Анализ этой системы предпопределяет необходимость изучения содержания сакрального и профанного. Сакральным (от лат. sacrum — священное) считают все, что относится к идеальному, духовному, культовому. Профанное (от греч. pro - до, прежде и лат. fanum - храм) - это то, что вне храма. То что обычно происходит в жизни, вне стен церкви. Сакральное (духовное) противостоит профанному (обыкновенному). Профанное ориентировано на материальный мир повседневности. В то время как сакральное прикосновенно к высшим идеалам. «Сакральное как Богооткровенное, сверхчеловеческое, абсолютное, духовное противостоит профанному — обыденному, внешнему, материальному, относительному, земному»⁹. 9. Федоровских А.А.Трасформация сакрального и профанного в обществе: миф – религия – идеология: автореф. дис. … канд. филос. наук. Екатеринбург, 2000. С. 4.	Анализ этой системы предпопределяет необходимость изучения содержания сакрального и профанного. Сакральным (от лат. <em>sacrum</em> — священное) считают все, что относится к идеальному, духовному, культовому. Профанное (от греч. <em>pro</em> - до, прежде и лат. <em>f</em><em>anum</em> - храм) - это то, что вне храма. То что обычно происходит в жизни, вне стен церкви. Сакральное (духовное) противостоит профанному (обыкновенному). Профанное ориентировано на материальный мир повседневности. В то время как сакральное прикосновенно к высшим идеалам. «Сакральное как Богооткровенное, сверхчеловеческое, абсолютное, духовное противостоит профанному — обыденному, внешнему, материальному, относительному, земному»<sup>9</sup>. Анализ этой системы предпопределяет необходимость изучения содержания сакрального и профанного. Сакральным (от лат. <em>sacrum</em> — священное) считают все, что относится к идеальному, духовному, культовому. Профанное (от греч. <em>pro</em> - до, прежде и лат. <em>f</em><em>anum</em> - храм) - это то, что вне храма. То что обычно происходит в жизни, вне стен церкви. Сакральное (духовное) противостоит профанному (обыкновенному). Профанное ориентировано на материальный мир повседневности. В то время как сакральное прикосновенно к высшим идеалам. «Сакральное как Богооткровенное, сверхчеловеческое, абсолютное, духовное противостоит профанному — обыденному, внешнему, материальному, относительному, земному»<sup>9</sup>.
	9. <em>Федоровских </em><em>А.А.</em>Трасформация сакрального и профанного в обществе: миф – религия – идеология: автореф. дис. … канд. филос. наук. Екатеринбург, 2000. С. 4.
14	Но в обыденном, реальном, мирском нет ничего плохого, отрицательного, негативного. В жизни профанное и сакральное существуют вместе. Сакральное в этой единой системе обеспечивает духовное развитие личности, профанное - материальное. Сакральное и профанное являются ценностными ориентирами социального бытия, воплощаясь и трансформируясь в различных социокультурных мировоззренческих формах, обнаруживая свою аксиологическую амбивалентность. Поэтому в паре сакральное - профанное сакральное не должно считаться абсолютной доминантой. Такой подход будет способствовать формированию негативного отношения к профанному. Следует отметить, что в общественном сознании этот термин зачастую употребляется как синоним невежественности. В качестве примера можно привести подходы русского социолога и философа Н.К. Михайловского. Он называл профаном «человека жизни», «заказчика», который не может не заметить и не понимать, что знание иногда является совершенно оторванным от жизни и не имеющим никакой цены, его практическая сторона есть порождение полного незнания человеческой природы, такое знание ценно само по себе, знание в себя влюбленное, знание-нарцисс. «Мы сплошь и рядом видим ученых и художников, выступающих с жаждою не только знания и красоты, но и блага профанов, но к концу своего поприща запутывающихся в ненужных и бессмысленных завитушках своей специальности»¹⁰. 10. Михайловский Н.К. Соч. Т. 3. Записки профана. СПб., 1881. С. 34, 35.	Но в обыденном, реальном, мирском нет ничего плохого, отрицательного, негативного. В жизни профанное и сакральное существуют вместе. Сакральное в этой единой системе обеспечивает духовное развитие личности, профанное - материальное. Сакральное и профанное являются ценностными ориентирами социального бытия, воплощаясь и трансформируясь в различных социокультурных мировоззренческих формах, обнаруживая свою аксиологическую амбивалентность. Поэтому в паре сакральное - профанное сакральное не должно считаться абсолютной доминантой. Такой подход будет способствовать формированию негативного отношения к профанному. Следует отметить, что в общественном сознании этот термин зачастую употребляется как синоним невежественности. В качестве примера можно привести подходы русского социолога и философа Н.К. Михайловского. Он называл профаном «человека жизни», «заказчика», который не может не заметить и не понимать, что знание иногда является совершенно оторванным от жизни и не имеющим никакой цены, его практическая сторона есть порождение полного незнания человеческой природы, такое знание ценно само по себе, знание в себя влюбленное, знание-нарцисс. «Мы сплошь и рядом видим ученых и художников, выступающих с жаждою не только знания и красоты, но и блага профанов, но к концу своего поприща запутывающихся в ненужных и бессмысленных завитушках своей специальности»<sup>10</sup>. Но в обыденном, реальном, мирском нет ничего плохого, отрицательного, негативного. В жизни профанное и сакральное существуют вместе. Сакральное в этой единой системе обеспечивает духовное развитие личности, профанное - материальное. Сакральное и профанное являются ценностными ориентирами социального бытия, воплощаясь и трансформируясь в различных социокультурных мировоззренческих формах, обнаруживая свою аксиологическую амбивалентность. Поэтому в паре сакральное - профанное сакральное не должно считаться абсолютной доминантой. Такой подход будет способствовать формированию негативного отношения к профанному. Следует отметить, что в общественном сознании этот термин зачастую употребляется как синоним невежественности. В качестве примера можно привести подходы русского социолога и философа Н.К. Михайловского. Он называл профаном «человека жизни», «заказчика», который не может не заметить и не понимать, что знание иногда является совершенно оторванным от жизни и не имеющим никакой цены, его практическая сторона есть порождение полного незнания человеческой природы, такое знание ценно само по себе, знание в себя влюбленное, знание-нарцисс. «Мы сплошь и рядом видим ученых и художников, выступающих с жаждою не только знания и красоты, но и блага профанов, но к концу своего поприща запутывающихся в ненужных и бессмысленных завитушках своей специальности»<sup>10</sup>.
	10. <em>Михайловский Н.К.</em> Соч. Т. 3. Записки профана. СПб., 1881. С. 34, 35.
15	Вместе с тем считать обыденное плохим или даже скверным, очевидно, нельзя, это всего лишь обыкновенно. Кроме того, такая оценка деформирует систему сакральное – профанное, не позволяя говорить о сакрализации профанного как о некоторой эволюции системы. Противоречие между сакральным и профанным сглаживается при понимании допустимости их трансформации. И при таком подходе, исходя из того, что сакральность и профанность создают потенциальный ресурс идейно-ценностных начал для человека как члена общества, проницаемость границ между ними позволяет использовать эту систему применительно к изучению социальных процессов.	Вместе с тем считать обыденное плохим или даже скверным, очевидно, нельзя, это всего лишь обыкновенно. Кроме того, такая оценка деформирует систему сакральное – профанное, не позволяя говорить о сакрализации профанного как о некоторой эволюции системы. Противоречие между сакральным и профанным сглаживается при понимании допустимости их трансформации. И при таком подходе, исходя из того, что сакральность и профанность создают потенциальный ресурс идейно-ценностных начал для человека как члена общества, проницаемость границ между ними позволяет использовать эту систему применительно к изучению социальных процессов. Вместе с тем считать обыденное плохим или даже скверным, очевидно, нельзя, это всего лишь обыкновенно. Кроме того, такая оценка деформирует систему сакральное – профанное, не позволяя говорить о сакрализации профанного как о некоторой эволюции системы. Противоречие между сакральным и профанным сглаживается при понимании допустимости их трансформации. И при таком подходе, исходя из того, что сакральность и профанность создают потенциальный ресурс идейно-ценностных начал для человека как члена общества, проницаемость границ между ними позволяет использовать эту систему применительно к изучению социальных процессов.

16	Можно предположить, что на определенных этапах развития общества происходит сакрализация неких образов, идей, предметов материального мира. Реальная жизнь создает профанные ценности, обеспечивающие удовлетворение человека в жилье, пище, одежде. Эти процессы взаимосвязаны. В какой-то момент в социуме происходят перемены, что сопровождается профанизацией сакральных ценностей. В некоторых случаях профанные ценности переходят в разряд сакральных.	Можно предположить, что на определенных этапах развития общества происходит сакрализация неких образов, идей, предметов материального мира. Реальная жизнь создает профанные ценности, обеспечивающие удовлетворение человека в жилье, пище, одежде. Эти процессы взаимосвязаны. В какой-то момент в социуме происходят перемены, что сопровождается профанизацией сакральных ценностей. В некоторых случаях профанные ценности переходят в разряд сакральных. Можно предположить, что на определенных этапах развития общества происходит сакрализация неких образов, идей, предметов материального мира. Реальная жизнь создает профанные ценности, обеспечивающие удовлетворение человека в жилье, пище, одежде. Эти процессы взаимосвязаны. В какой-то момент в социуме происходят перемены, что сопровождается профанизацией сакральных ценностей. В некоторых случаях профанные ценности переходят в разряд сакральных.

17	В историческом аспекте исследование системы сакральное - профанное подтверждает предположение, что она всегда отражает время. В традициях эпохи презентуется и духовная жизнь, и повседневная. Состоящая «в воспроизводстве человеческой жизни – в продолжении рода, обеспечении его выживания трудом и борьбой с природой, с врагами, в создании, сохранении и совершенствовании защитной материально-пространственной среды»¹¹ профанность может изменять статус, и «повторяющиеся в быту действия человека»¹² могут вытеснять сакральность. Этот переход сопровождается волнениями в социуме, зачастую приводящими к серьезным изменениям общественной жизни. 11. Кнабе Г.С. Диалектика повседневности // Вопросы философии. 1989. № 5. С. 26 - 46. 12. Румянцев О.К. Мир повседневности. Миф // Теоретическая культурология. М.; Екатеринбург, 2005. С. 355 - 371.	В историческом аспекте исследование системы сакральное - профанное подтверждает предположение, что она всегда отражает время. В традициях эпохи презентуется и духовная жизнь, и повседневная. Состоящая «в воспроизводстве человеческой жизни – в продолжении рода, обеспечении его выживания трудом и борьбой с природой, с врагами, в создании, сохранении и совершенствовании защитной материально-пространственной среды»<sup>11</sup> профанность может изменять статус, и «повторяющиеся в быту действия человека»<sup>12</sup> могут вытеснять сакральность. Этот переход сопровождается волнениями в социуме, зачастую приводящими к серьезным изменениям общественной жизни. В историческом аспекте исследование системы сакральное - профанное подтверждает предположение, что она всегда отражает время. В традициях эпохи презентуется и духовная жизнь, и повседневная. Состоящая «в воспроизводстве человеческой жизни – в продолжении рода, обеспечении его выживания трудом и борьбой с природой, с врагами, в создании, сохранении и совершенствовании защитной материально-пространственной среды»<sup>11</sup> профанность может изменять статус, и «повторяющиеся в быту действия человека»<sup>12</sup> могут вытеснять сакральность. Этот переход сопровождается волнениями в социуме, зачастую приводящими к серьезным изменениям общественной жизни.
	11. <em>Кнабе</em><em> Г.С.</em> Диалектика повседневности // Вопросы философии. 1989. № 5. С. 26 - 46.<br><br>12. <em>Румянцев О.К.</em> Мир повседневности. Миф // Теоретическая культурология. М.; Екатеринбург, 2005. С. 355 - 371.
18	Противостояние сакрального и профанного в историческом контексте достаточно подробно проанализировано в диссертационном исследовании И.А. Биневского¹³. Он обращает внимание на то, что формы протеста в отношении сакральных ценностей, разрушая стереотипы поведения, меняют социокультурный тренд, создавая базу для этапа с новым аксиологическим комплексом. Профанизация сакрального реализуется в демонстративном скепсисе и нигилизме. Этот алгоритм, изменяющий основы социальной жизни, повторяется с завидной периодичностью при смене эпох. 13. См.: Биневский И.А. Диалектика сакрального и профанного в европейском социокультурном процессе: автореф. дис. … канд. филос. наук: 24.00.01. М., 2012.	Противостояние сакрального и профанного в историческом контексте достаточно подробно проанализировано в диссертационном исследовании И.А. Биневского<sup>13</sup>. Он обращает внимание на то, что формы протеста в отношении сакральных ценностей, разрушая стереотипы поведения, меняют социокультурный тренд, создавая базу для этапа с новым аксиологическим комплексом. Профанизация сакрального реализуется в демонстративном скепсисе и нигилизме. Этот алгоритм, изменяющий основы социальной жизни, повторяется с завидной периодичностью при смене эпох. Противостояние сакрального и профанного в историческом контексте достаточно подробно проанализировано в диссертационном исследовании И.А. Биневского<sup>13</sup>. Он обращает внимание на то, что формы протеста в отношении сакральных ценностей, разрушая стереотипы поведения, меняют социокультурный тренд, создавая базу для этапа с новым аксиологическим комплексом. Профанизация сакрального реализуется в демонстративном скепсисе и нигилизме. Этот алгоритм, изменяющий основы социальной жизни, повторяется с завидной периодичностью при смене эпох.
	13. См.: <em>Биневский</em><em> И.А.</em> Диалектика сакрального и профанного в европейском социокультурном процессе: автореф. дис. … канд. филос. наук: 24.00.01. М., 2012.
19	Протестно-профанирующая сила оформляется сарказмом в отношении сакральных ценностей. Она может быть оформлена как философский дискурс, вульгарная аморальность, экзистенциальный нигилизм. Яркая форма разрушения религиозно-политического комплекса средневековья была оформлена как карнавал. Интересно, что постулаты христианских ценностей были профанированы карнавальной аксиологической девальвацией нравственных основ. Карнавальное бесстыдство и аморальность отформатировали себя как протест против ограничений, освобождения от норм. Интимная сторона жизни осталась за границей официальной доктрины римской католической церкви.	Протестно-профанирующая сила оформляется сарказмом в отношении сакральных ценностей. Она может быть оформлена как философский дискурс, вульгарная аморальность, экзистенциальный нигилизм. Яркая форма разрушения религиозно-политического комплекса средневековья была оформлена как карнавал. Интересно, что постулаты христианских ценностей были профанированы карнавальной аксиологической девальвацией нравственных основ. Карнавальное бесстыдство и аморальность отформатировали себя как протест против ограничений, освобождения от норм. Интимная сторона жизни осталась за границей официальной доктрины римской католической церкви. Протестно-профанирующая сила оформляется сарказмом в отношении сакральных ценностей. Она может быть оформлена как философский дискурс, вульгарная аморальность, экзистенциальный нигилизм. Яркая форма разрушения религиозно-политического комплекса средневековья была оформлена как карнавал. Интересно, что постулаты христианских ценностей были профанированы карнавальной аксиологической девальвацией нравственных основ. Карнавальное бесстыдство и аморальность отформатировали себя как протест против ограничений, освобождения от норм. Интимная сторона жизни осталась за границей официальной доктрины римской католической церкви.

20	Десакрализация аксиологии христианства обусловила необходимость создания новой сакральности. Ее основа – научная рациональность - стала культом, предполагающим преклонение и перед достижениями естественных наук (физики, химии, математики) и науками гуманитарными. Возникшие социология, психоанализ, иррациональные модели экзистенциальных философских воззрений А. Шопенгауэра, Ф. Ницше изменили аксиологическую матрицу европейского социума. Сакральные ценности начала XX в. замещаются пафосом свободы, имеющим псевдосмыслы разной степени реальности.	Десакрализация аксиологии христианства обусловила необходимость создания новой сакральности. Ее основа – научная рациональность - стала культом, предполагающим преклонение и перед достижениями естественных наук (физики, химии, математики) и науками гуманитарными. Возникшие социология, психоанализ, иррациональные модели экзистенциальных философских воззрений А. Шопенгауэра, Ф. Ницше изменили аксиологическую матрицу европейского социума. Сакральные ценности начала XX в. замещаются пафосом свободы, имеющим псевдосмыслы разной степени реальности. Десакрализация аксиологии христианства обусловила необходимость создания новой сакральности. Ее основа – научная рациональность - стала культом, предполагающим преклонение и перед достижениями естественных наук (физики, химии, математики) и науками гуманитарными. Возникшие социология, психоанализ, иррациональные модели экзистенциальных философских воззрений А. Шопенгауэра, Ф. Ницше изменили аксиологическую матрицу европейского социума. Сакральные ценности начала XX в. замещаются пафосом свободы, имеющим псевдосмыслы разной степени реальности.

21	Гипотеза, что любой процесс изменения политико-правовых парадигм сопровождается профанизацией сакральных ценностей, видится вполне жизнеспособной. Утратившие статус сакральных, обладающие «высшим авторитетом и безусловным значением нормы, ценности, идеалы и стереотипы поведения перестают быть обязательными к исполнению и преодолеваются»¹⁴. Идеалы подвергаются переосмыслению, утрачивают статус гиперценностей. Аксиологический голод делает актуальной повестку поиска новых идеалов. То, что в социуме привычно, традиционно, стабильно, воспринимается как оплот, фундамент, на котором может создаваться новая реальность. Изменяется отношение к профанному, бытовому, фоновому контексту жизни социума. Он, конечно, не становится источником сакральных ценностей, но между профанным и сакральным возникает некая медиативность. Трансформированные ценности укрепляются в социальной реальности. 14. Там же. С. 20.	Гипотеза, что любой процесс изменения политико-правовых парадигм сопровождается профанизацией сакральных ценностей, видится вполне жизнеспособной. Утратившие статус сакральных, обладающие «высшим авторитетом и безусловным значением нормы, ценности, идеалы и стереотипы поведения перестают быть обязательными к исполнению и преодолеваются»<sup>14</sup>. Идеалы подвергаются переосмыслению, утрачивают статус гиперценностей. Аксиологический голод делает актуальной повестку поиска новых идеалов. То, что в социуме привычно, традиционно, стабильно, воспринимается как оплот, фундамент, на котором может создаваться новая реальность. Изменяется отношение к профанному, бытовому, фоновому контексту жизни социума. Он, конечно, не становится источником сакральных ценностей, но между профанным и сакральным возникает некая медиативность. Трансформированные ценности укрепляются в социальной реальности. Гипотеза, что любой процесс изменения политико-правовых парадигм сопровождается профанизацией сакральных ценностей, видится вполне жизнеспособной. Утратившие статус сакральных, обладающие «высшим авторитетом и безусловным значением нормы, ценности, идеалы и стереотипы поведения перестают быть обязательными к исполнению и преодолеваются»<sup>14</sup>. Идеалы подвергаются переосмыслению, утрачивают статус гиперценностей. Аксиологический голод делает актуальной повестку поиска новых идеалов. То, что в социуме привычно, традиционно, стабильно, воспринимается как оплот, фундамент, на котором может создаваться новая реальность. Изменяется отношение к профанному, бытовому, фоновому контексту жизни социума. Он, конечно, не становится источником сакральных ценностей, но между профанным и сакральным возникает некая медиативность. Трансформированные ценности укрепляются в социальной реальности.

Библиография

Комментарии

Войти через